Эта мысль оказалась неожиданной. Не о том, что Женя мне, скорее всего, нравится, а о том, что у нас остался всего год, чтобы с симпатиями и их возможным развитием определиться. Я…как-то об этом не задумывалась. Я до десятого класса вообще особо ни о чем не задумывалась, жила себе и жила просто, как получится, а год назад случился такой поворот (да нет, переворот!) в моей реальности, что думать я стала много. И о многом. Кроме, разве, как раз личной жизни. Ну, мне при должности школьного мага как-то не до неё стало. Правда, весь прошлый год Каширский оказывался со мной рядом почти во всех передрягах, но наши отношения никогда не выходили за рамки дружбы…да и то легкой. Может, я сама предпочла не замечать его намеков, увлекшись новым, захватывающим и ответственным делом? Может, мне мало было намеков и хотелось чего-нибудь поконкретнее? Может, я боялась за мой секрет? А, возможно, из-за моего секрета я боялась за Каширского? Как много вопросов! Но вот только в десятом классе ни он, ни я так и не сделали решительного шага.
Но теперь я окрепла как маг и повзрослела как личность. Что ж, сейчас, в выпускном, я, пожалуй, смогу выдержать не только магические прорывы, но даже и первую влюбленность. Я улыбнулась.
- Ты чего, Анжела? – покосилась на меня подружка.
- Извини, - сказала я, продолжая улыбаться, - Меня Каширский на ночь кошмаров пригласил.
- Это хорошо, - одобрительно кивнула Маша.
- Хорошо? – хихикнула я, - На ночь кошмаров?
- Вот если бы просто на ночь, то это было бы неприлично, -важно заявила Мария, - А так, на кошмаров – это ничего, вполне даже пристойно.
Мы расфыркались, и я невольно покосилась на соседний ряд, где Каширский усиленно тряс рюкзаком, изображая подготовку к уроку. Пара книг выпала на парту, и одновременно с их шлепком Женька обернулся, перехватив мой взгляд. Вид у него при этом стал отчего-то донельзя довольным, и он медленно и проникновенно улыбнулся. От этой улыбки, полной интимного значения, я засмущалась, но отворачиваться не стала, откровенно парнем залюбовавшись. Его красивые серые глаза, опушенные выгоревшими длинными ресницами, казались ещё светлее и выразительнее из-за сохранившегося каникулярного загара, и ещё больше – из-за высоких скул, четко проступивших на худощавом лице. Спортивная фигура была выгодно упакована в светлую отглаженную рубашку и консервативные пуловер и брюки. Идеальная короткая стрижка дополняла образ симпатичного «хорошего» мальчика, и единственное, что слегка из него выбивалось – пара модных светло-серых кроссов. Сколько я Женьку помнила, он всегда ходил в кроссовках. Ну, не в одних и тех же, разумеется, но ботинки (классические туфли, мокасины, сандалии и прочее) не носил в принципе. Вообще-то для парней нашего возраста кроссы – это нормально, у нас три четверти мальчишек в них ходят, но для Каширского другой обуви словно и не существовало: кроссовки зимние, летние, осенние, для бега, для занятий баскетболом, выпендрежные – для походов на дискотеку, отдельная пара – как сменная обувь в школе…и я неожиданно всерьез задумалась о том, а не придет ли Женька в кроссах и на выпускной вечер? Прикупит себе парочку строгих черных к костюму или, наоборот, отыщет что-нибудь этакое, с подсветкой и музыкой? Или всё-таки подчинится правилам (и администрации) и обзаведется классическими туфлями – оксфордами или дерби? Может, одолжит у папы, если уж нет смысла покупать на один раз? А почему, собственно, меня так волнует вопрос Женькиной обуви? Неужели примеряю его себе в кавалеры на выпускной бал? Я стушевалась, поймав себя на этой мысли.