- Ужас какой! – поддразнил меня Каширский и, хмыкнув, негромко добавил, - Папе моему не говори, умоляю.
- Не смешно! – я резко остановилась с самым суровым видом, хотя шутку его прекрасно поняла. Отец Каширского работал…наркологом. Он нам в девятом классе по просьбе администрации школы цикл лекций прочел про снаффы, снюсы и прочие гадкие наркотические вещества. Особый упор делал на внешних признаках начинающего наркомана: невозможность концентрироваться, сонливость, сухость во рту, а, значит, частые глотательные движения, ну, и, разумеется, раздраженная слизистая оболочка глаз. Мы после этого всем классом ещё полгода к Каширскому в гости ходить боялись. Не потому, что к наркотикам (даже слабым) неравнодушны были (у нас в школе с этим строго, да и показанные жуткие фото наркоманов произвели впечатление), а потому что практически все постоянно сидели в телефонах и компьютерах, в том числе и ночами, и оттого часто очи имели покрасневшие, а взгляд - замутненный.
Так что вид изможденного Каширского меня потряс: он перед папой так никогда не рисковал.
- Женя, я серьезно, - сказала я, но губу всё-таки прикусила: замечание про его папу было действительно смешным.
- Всё в порядке, Анжел, - отмахнулся Каширский и подтолкнул меня к кабинету.
А я подумала: раз вампир ко мне домой, как к себе, заходит, то, значит, и мои друзья остались без защиты, так ведь?
- Что-то случилось? Расскажи! – настаивала я, - Женя! Почему ты улыбаешься?
- Ты обо мне беспокоишься, - довольно пояснил Каширский.
- Да ну тебя, - фыркнула я, отворачиваясь, и Женька быстро меня приобнял.
- Я с трех утра доклад на школьную научную конференцию делал, - сказал он.
- Зачем это? – удивилась я: не замечала как-то раньше за Каширским такой самоотверженной склонности к научной работе, да и школьная конференция состоится только зимой, - Ты не мог заснуть?
- Мог, но очень не хотел, - хмыкнул Женька, и мы вошли в кабинет.
- Почему? – спросила я и нахмурилась, - Плохой сон, да? Какой?
- Анжел, - Каширский потянул у меня с плеча рюкзак и аккуратно поставил его на стул, - Мои сны – мое личное дело.
- Ах, вот как! – пробормотала я, не зная, обижаться мне на такое заявление или нет: в конце концов, я Каширского за допрос ругала, а сама сейчас чем занимаюсь? Да, но у меня-то к ночным кошмарам профессиональный интерес!
- Анжел, не обижайся, - просительно протянул Женька.
- Не буду, - буркнула я и стала учебники из рюкзака вынимать, готовясь к уроку.
- Анжел, пожалуйста! - Каширский осторожно прикоснулся к моим волосам и вздохнул, признаваясь, - Мне снилось, что ты с ним целуешься.