- Что ж, давайте домашнее задание проверим, что ли, - печально предложил он, и мы принялись за работу.
- Маша, - шепнула я через пять минут, - Что, в конце концов, происходит? Сны снами, но хамить – это уже чересчур!
- Так ты меня во всем обвиняешь?! – воскликнула подруга, повернув обиженное лицо.
- Я никого не обвиняю… - начала я, но она меня перебила:
- А его, конечно же, защищаешь!
- Да не защищаю я его! – я повысила голос, но тут же себя одернула, и сказала на полтона ниже, - Вы оба хороши.
- Так…нечестно, Анжела, нечестно, - пробормотала Маша, и губы её задрожали, - Мы с тобой….столько лет….Вот сколько ты меня знаешь?
- Вообще-то столько же, сколько и Женю, - протянула я, не веря ни ушам, ни глазам. Она что, серьезно на меня из-за Каширского обижается?!
- Ах, так? Да ты замечать начала его только в средней школе! А мы… - Машин голос прервался, - Помнишь, как нас случайно во втором классе закрыли в раздевалке, и мы просидели там до прихода уборщицы? А как в третьем от собак спасались? А как в четвертом классе Валерка Шихов резинового единорога в мусорный бак во дворе выбросил, помнишь? Я ревела, а ты в бак полезла и голыми руками мусор разгребала, чтобы его найти! Шихов тебя помойщицей обзывал, а ты все равно продолжала копаться! Нашла игрушку, вымыла в школе и мне вернула, помнишь? Я помню! Шихов после этого нас ни разу больше не задирал!
- Маша… - потрясенно пробормотала я.
Подруга перевела дыхание.
- А помнишь, ты кошку подобрала и очень переживала, потому что мама запретила тебе её домой приносить? – спросила она.
- Я …помню, - сказала я, сглотнув, - Ты её бабушке отвезла.
- Она и сейчас там живет, - Машины ресницы дрожали, - А ещё мы в библиотеку поехали, сели не на тот автобус и потерялись, а мобильный сел…Но было не страшно, потому что мы были вдвоем.
- Я помню, Маша, - тихо сказала я, - Мы блуждали по чужому незнакомому району, а к прохожим обратиться не решались, потому что стемнело, а мы мелкие совсем.
- Устали жутко и есть хотелось очень, - фыркнула Маша.
- Не то слово! – усмехнулась я, - А всех денег едва на батон хлеба хватило, и мы поделили его пополам.
- Я ничего в жизни вкуснее этого батона не ела, - сказала Маша. На меня она не смотрела: её взгляд был устремлен то ли на учителя, то ли на доску, то ли в пространство…то ли в наше общее ушедшее детство.
- Я извиняюсь, - раздался вежливый голос Михаила Юрьевича, - Девушки со второй парты, разговор прервите на какое-то время, я хотел бы объяснить новый материал.
Мы пристыженно потупились, но я всё-таки шепнула напоследок: