— Очень приятно..
— Взаимно, — ответила ей Элеонора прохладным голосом и подарила обеспокоенный взгляд. — Ну мы пойдём с Лео наверх.
— Конечно.
Ник проводил их взглядом и обернулся к Эмме, поймав её затравленное, полное боли выражение глаз. В следующее мгновение она не выдержала и разразилась слезами. Ник сначала опешил, но тут же понимание обожгло его и он обнял Эмму, привлекая её к себе. Она вцепилась пальцами в футболку у него на груди и выплакивала всё своё отчаяние и одиночество. Она плакала за все прошедшие с последней их встречи месяцы, когда не позволяла себе поблажек и жалости.
Слёзы всё лились и лились, пока футболка Ника не промокла насквозь. Он гладил её волосы горячей рукой в успокоительном жесте и думал, а не много ли он от Эммы потребовал? Зачем он настаивал на её присутствии, когда не мог ей обещать ничего, кроме денег. Но даже они не стоили той душевной боли, которую она ощущала и отголоски которой задевали его. И в то же время, когда она вот так доверчиво прижималась к нему и позволяла заглянуть к себе в душу, Ник понимал, что не в состоянии её отпустить, сказать "прощай" и закрыть навсегда за ней дверь. Он так поступил однажды и обманывал себя в попытке её забыть. Он лишь мог догадываться, чего это стоит ей, но и сам не был равнодушным.
Наконец Эмма взяла себя в руки и попыталась отстраниться, и Ник с неохотой позволил это.
— Ну что, тебе полегчало? — тихо спросил мужчина. — Ты готова остаться и подумать, что нам теперь делать?
Нам? Эмма непроизвольно вздрогнула, вытирая остатки слёз. Значит, он намеревался повторить своё предложение? И что она могла ответить, после того как своей истерикой вывернула перед ним душу наизнанку? Измученная она проговорила тихим голосом:
— Я… я не знаю. Я не могу сейчас принять адекватного решения. Пойду умоюсь.
— Ванная комната справа по коридору.
— Спасибо, я помню…
Запершись в ванной Эмма взглянула на себя в огромное круглое зеркало над раковиной. От увиденного захотелось рассмеяться или же снова снова заплакать — это как на отражающуся "красотку" посмотреть. Редко когда Эмма видела себя такой безобразной, только в моменты критического состояния Марты. Лицо её было испачкано потёкшей тушью, опухшее и мокрое от слёз. Ресницы склеились, а глаза были красные как у кролика. Растрёпанные пряди выбивались из привычного ей конского хвоста. Эмма распустила волосы, причесала их пальцами и снова собрала их резинкой. Потом с наслаждением умылась, смывая остатки макияжа, и почувствовала небольшое облегчение от соприкосновения с холодной водой.