Мири нырнула в эти объятия как в пуховую перину: тёплая мягкая старушка ощущалась, да и сама походила на подошедшее тесто. Невысокая, в отличие от внука, стоптавшаяся за годы, такая же сивая и, несмотря на почтенный возраст, без единого седого волоса!
Она отстранилась, блаженно вздохнула, заправила растрёпанные косички Мири за уши и спросила:
- Как ты, детка, хорошо? Случилось что?
- И я тоже в порядке, ба! - завистливо вставил Леши. Ледна только отмахнулась, мол, и так вижу, что не сдох.
- Такая взрослая, такая красивая! Небось замуж уже выскочила?
Мири залилась смехом, накрывая ладонями маленькие морщинистые руки, чтобы подольше насладиться их сухим теплом:
- Куда мне! Разве кто выдержит такую жену? А вот ты могла бы ещё одного муженька взять: такая статная женщина, кто бы устоял?
- Скажешь тоже! - зарделась шаманка. На бесцветном старушечьем лице вспыхнул почти молодой румянец. - А вот ты мог бы и сказать! - Пихнула она внука локтем и посетовала:
- От этого доброго слова не дождёшься. Ну что ж, детка, раз у тебя всё хорошо, приступим.
Напоследок она ещё раз обняла Мири и. понеслась.
Шаманка каталась по комнате как подгоревший колобок, передержанный в печи. Кричала так, что дрожали не только провинившиеся, но и подслушивающие в коридоре, да и стены тоже дрожали, что уж.
- Чуть не уничтожили дом!.. Подумать о ком-то, кроме себя!.....малолетние!.. Наше
наследие!.. Займёшь моё место, а сам...
Эти речи как Мириам, так и Леши слышали не впервые. Не однажды в наказание они отмывали очаг, разгружали подвалы и выскребали закоптившиеся светильники (на одном до сих пор красовались выцарапанные инициалы друзей), а количество перечищенной ими за годы картошки уже давно превысило все необходимые продовольственные нужды. Так что Мири, придав, разумеется, лицу скорбное выражение, скучающе рассматривала стены, хранившие память ещё о родителях родителей старухи; выцветшее полотно с вышивкой, изображающей охоту; уютный лежак под ним, где так и тянуло свернуться клубком; кресло-качалку с отшлифованными перилами и воткнутыми в клубок серых ниток спицами; сундук, по необходимости служивший и столом, с парой оплывших свечей и медвежью шкуру на полу, выглядящую куда более новой, чем всё остальное убранство. Почему-то медиум не сомневалась, что эту добычу не внук принёс Ледне и не кто-то ещё из подопечных оборотней. Нет, шаманка посчитала бы ниже своего достоинства держать в покоях напоминание о нагрянувшей старости.
- А медведя ты сама забила? - ляпнула девушка.
Старуха взвыла, челюсть её отчётливо вытянулась, а зубы побелели и выглянули меж губ: