Лёня заходится смехом, захлебнувшись пивом и пуская его через нос, а Котов лишь удивлённо приподнимает брови и послушно поднимается, пропуская меня на волю. Даже аккуратно поддерживает под локоть, когда я спотыкаюсь о ножку стола и шиплю рассерженной кошкой.
Хотя, возможно, он просто потерял дар речи от обращения. Потому как раньше самым мягким эпитетом, который я использовала, обращаясь к нему, было что-то вроде кошака облезлого или Кудряшки Сью. Причём последнее сейчас было бы как раз в тему, потому что волосы его как раз отрасли настолько, чтобы начать завиваться лёгкими «барашками». Но да, я сейчас пьяна, возмутительно довольна жизнью и философия хиппи близка, как никогда.
Лизавета тоже выбирается из-за стола, перед этим успев на пару секунд замереть на коленях своего парня, и хватает меня под руку. А затем такой, шаткой даже с виду конструкцией, мы направляемся в сторону туалетов.
— Не утони в унитазе, Ариэль, — несётся в спину, но я делаю вид, что не услышала, напоминая себе отомстить позже.
— Крис, мне нужна твоя помощь, — произносит Лизка в том момент, когда я разглядываю в зеркале своё покрасневшее лицо в обрамлении красных же прядей волос. За которые, собственно, Котов и дал это дурацкое прозвище. Никогда не понимала, за что все так любят мультик про полу-девушку, полу-селёдку, с водорослями вместо мозгов. Видимо прагматизм напрочь убивает во мне романтика, но я придерживаюсь мнения — всякому нужно знать своё место. И если ты русалка, то пару стоит себе искать среди подобных, не заглядываясь на двуногих. Ведь это только Дисней закончил историю слащавым «и жили они долго и счастливо». У старика Андерсена все закончилось далеко не так радужно, и в его версию мне верится больше.
— Ты уже не в состоянии сама надеть трусики? — усмехаюсь, отворачиваясь от зеркала. Косметички с собой нет, так что, в попытке привести раскрасневшуюся кожу лица в порядок, можно рассчитывать лишь на холодную воду, а она помогает мало.
— Я не об этом, — слышится звук сливающейся воды, и подруга выходит из кабинки, поправляя ремень брюк.
— Поняла уже, выкладывай, — я отбираю блеск, который Лиза только что извлекла из кармана, и вновь оборачиваюсь к зеркалу, покрывая губы нежно-розовым цветом. Брр, гадость!
— Ты ведь правда моя самая-самая лучшая подруга? — вопросительно произносит она, и я испытываю желание сделать ровно противоположное тому, что советовал Котов. То есть, утопиться в унитазе. Сейчас. Немедля. Потому что когда Лизавета начинает мяться, говорить таким тоном, и интересоваться, действительно ли я считаю её лучшей подругой, это значит, она хочет попросить о чем-то, что мне будет дорого стоить. Очень дорого. Последний раз, когда она использовала этот приём, я обзавелась татуировкой в виде кружевной подвязки на бедре. Потому как одна Лиза идти боялась, а моё присутствие придавало ей смелости. А предпоследний раз мы прыгали с парашютом с какого-то на ладан дышащего кукурузника, после чего мастеру в салоне наверняка пришлось закрашивать мою первую седину. А до этого…