– Он не дает мне Ублюдка, – выпалила я, обличительно показывая на Пола.
«И это после того, как я выдержала надругательство над своими волосами, тыканье кисточками в лицо и получасовой ликбез: «Это никакой грим не исправит» от сварливой тетки далеко за сотню. Лет и килограмм», – добавила мысленно.
– Ублюдка? – Кое-кто пришел в легкий шок. – Ты назвала птицу… Ублюдком?
Пожала плечами.
– А что, собственно, такого? Ему подходит.
Ублюдок, бьющий крыльями за невидимой отгородкой, хрипло крикнул в знак подтверждения. Коул пару долгих мгновений изучал взглядом мое преображенное макияжем лицо, впечатлился креативом (свято верю, что креативом, а не кретинизмом) и пристально глянул на Пола Янга.
Тот покачнулся, словно на него налетел порыв ветра, но устоял и не попятился.
– Нет, Сент-Клер. – Лицо Пола олицетворяло слово «непреклонность». – Бушующий нестабилен, непредсказуем и не подчиняется авторитетам.
– Как и Мэг, – негромко заметил Коул, а я расплылась в глупой и алогичной улыбке, но клянусь, лучшего комплимента мне еще не говорили.
Но больше всего в Коуле поражал его взгляд, и теперь, когда главная суперсила мага оказалась направленной не на меня, я наконец уловила суть того, что он делал. Такое чувство, что глаза Сент-Клеру были нужны не для того, чтобы смотреть, а для того, чтобы демонстрировать этому миру свою волю. Сила, что исходила от его фигуры, сминала защитные барьеры собеседника, но не подавляла, а показывала, кто тут главный.
Ты смотрел на Коула, и внутри рождалось понимание полной покорности лидеру, потому что тот знал, как будет лучше для тебя. Он знал все. Вероятно, так ведут себя альфы волчьих стай, вожаки птичьих стай, отцы семейств. Настоящие отцы, а не такие, как Нед Хантер.
– Учти, будешь сам объяснять ее родственникам, как так вышло, что их дорогая девочка превратилась в переломанную отбивную, – проворчал в момент капитулировавший Пол Янг и демонстративно отошел к съемочной группе, прилаживающей на спины трех птиц поменьше оборудование и вспышки.
– Спасибо! – Я просияла, как кот, дорвавшийся до бесхозной сметаны.
Вот если бы еще этикетка на спине не впивалась в кожу, дико раздражая, то вообще замечательно стало бы.
Не помню, чтобы говорила последнее вслух, но Коул внезапно зашел мне за спину с предложением:
– Давай поправлю.
Я даже очухаться не успела, а широкая ладонь перекинула яркий каскад моих волос на правое плечо и скомандовала:
– Расстегни молнию, чтобы я мог оттянуть ткань.
Вздрогнула, когда его пальцы коснулись моей шеи и лениво двинулись вниз, провоцируя толпу мурашек. Я замерла, боясь пошевелиться. Нежная кожа за ухом ловила теплое дыхание Коула, внимание сузилось до крохотного участка шеи и спины, где путешествовали чужие пальцы.