________
* Значит "дом божий".
220
вкус к "пифизму" и "оргиазму" соединяет их с г. Розановым, но вместе с тем сами поэты, они искренно восхищаются и анти-пифической поэзией Пушкина. То же, кажется, должно сказать и о четвертом мушкетере этой символической компании.
У почтенного г. Мережковского его пифизм или оргиазм выражается только формально - в неясности и нечленораздельности его размышлений. И г. Мережковский мог бы спросить себя: "Что пишу? что написал?" Во всяком случае дело идет у него не о Пушкине, а о предметах посторонних - прежде и больше всего о всемогуществе издателя "Нового времени", который назван великим магом {11}. Все это, конечно, ирония, но точный смысл ее совершенно неясен. А затем г. Мережковский указывает на контраст между теперешним всероссийским чествованием Пушкина и тем, что происходило еще "вчера". А именно вчера три писателя высказали о Пушкине мнения, которые не нравятся г. Мережковскому. Но в чем же тут контраст между "вчера" и "сегодня"? Ведь ни один из этих писателей от своих "вчерашних" мнений не отказался "сегодня", а с другой стороны, эти мнения были такими же одинокими в русской печати "вчера", как остаются и сегодня. Мнение Спасовича сейчас же было приписано его польской предвзятости, мнение Толстого тотчас же подверглось почтительному замалчиванию, как оно замалчивается и теперь, а что касается до меня, то "Судьба Пушкина" при первом своем появлении уже вызвала единодушную брань всей печати {12}. В чем же та перемена и тот контраст, на которые указывает г. Мережковский? Это указание, как и все прочее, есть только дань "пифизму" и ничего более.
Настоящее слияние между "пифизмом" и свободною от него поэзией Пушкина произведено г. Минским. Прием поражает своею простотою и смелостью. Чтобы сделать Пушкина своим единомышленником, г. Минский приписал ему свои мысли, вот и все. Победа эстетического идеала над этическим - вот одна из творческих идей Пушкина, смело утверждает г. Минский. Победа инстинкта над рассудком - вторая из них. Г-н Минский указывает на Онегина, _пожелавшего_ счастья именно тогда, когда для его достижения понадобилось разрушить семейный мир любимой женщины и опозорить ее в глазах света. Давно ли _пожелание_ называется победой? Неужели г. Минский думает, что его читатели совсем забыли Пушкина, не помнят даже, что в его романе победа осталась не за "эстетическим" Онегиным, а за "этическою" Татьяной, весьма позорно побившею героя?
221
Правда, г. Минский вспоминает и о другой победе Онегина, об убийстве Ленского... (стр. 25)