Сориан оставил мою реплику без ответа. Потянулся, огляделся и сел напротив, пододвинул к себе один из рюкзаков и принялся за разбор вещей. Некоторое время просто наблюдала за ним, а потом опустилась на пол и начала помогать. Тишина почему-то раздражала, наверное, я просто хотела задать несколько вопросов напарнику, но не знала с чего начать.
— Связующий ритуал был такой же болезненный? — складывая вещи по двум стопкам, спросила я.
Сориан поднял голову. Я не решилась посмотреть ему в глаза, продолжила, как ни в чём не бывало, складывать вещи. Чувствовала вину за то, что ему пришлось всё это пережить из-за меня, но не хотела, чтобы он знал об этом, и уж тем более, попытался меня успокоить, оправдать или ещё хуже — пожалеть.
— Не настолько, — коротко ответил и продолжил заниматься разбором.
Всё-таки взглянула на него, когда поняла, что продолжать он не собирался. Он тоже поднял голову, и я вдруг поняла, что вижу в его глазах отражение своих чувств. Перед глазами пронеслись воспоминания о сражении и о его последствия. Сглотнула образовавшийся ком в горле.
— Прости и спасибо тебе за всё, — голос дрогнул, и я опустила взгляд, бездумно перебирала пальцами один из своих свитеров.
После разрыва нахлынули разные чувства, которые разрывали душу, но я старалась их сдерживать. Всю предыдущую ночь думала о том, что сделал для меня напарник. Представляла, каким горем для родителей стала бы моя смерть. Как обидно было бы умереть в столь раннем возрасте вот так нелепо, по воле случайности в холодном лесу, где единственным близким человеком был Сориан. Поняла, что он действительно стал мне близким, почти родным. За эти несколько месяцев мы многое пережили, привыкли друг к другу, к нашим странностям, недостаткам и достоинствам. Научились доверять и поддерживать, научились решать проблемы, которые казались огромными, а на деле оказывались мелочами. Но я могла потерять весь этот опыт в одно мгновение, если бы не он. Я столько раз раздражалась на него, злилась, обижалась, винила во всём, что теперь было стыдно, ведь он, не раздумывая, рискнул своей жизнью ради меня, ни разу не упрекнул за неудобства и не пожаловался. А ещё было жалко себя, потому что устала, потому что измучилась, потому что было больно. И вся эта смесь рвалась наружу так не вовремя.
Сориан ногой сдвинул рюкзак в сторону, опустился рядом со мной на колени и заставил взглянуть на него. Шмыгнула носом и виновато улыбнулась.
— А то, что разрыв будет настолько болезненным, знал? — задала ещё один вопрос.
— Нет, — он качнул головой и улыбнулся, как никогда не улыбался — по-домашнему, без всякого ехидства и язвительности. — Но даже если бы и знал, ничего бы не изменилось.