— Что? — выдохнула я, с ужасом думая о намечающейся перспективе, — что это значит?
— Боль, щекотку, зуд, возбуждение, даже чужое прикосновение. Любые физические ощущения.
— Лучше бы я сдохла, — простонала, — даже возбуждение!
— Я бы не позволил тебе умереть.
Вскинулась и встретилась с решительным взглядом чертёжника.
— Ах, вот оно что, — истерический хохот заполнил комнату, — ты обещание своё выполнял, когда спасал меня. А вот правду рассказать сразу забыл, наверное. Ты ведь у нас весь из себя такой честный. А тут произошел сбой, не иначе. Ты должен был сразу мне всё рассказать. Ты не имел никакого права решать вопрос ритуала в одиночку. Ты не имел никакого права связывать меня с собой таким способом!
— Мне нужно было смотреть, как ты умираешь? — чертёжник подскочил со стула и метнулся ко мне, схватил за плечи и встряхнул, — ты думаешь, я в восторге от произошедшего? Думаешь, я желал связать себя с такой вздорной девчонкой, которая каждую секунду ударяется и причиняет мне боль? Думаешь, желал этой связи? Намеренно ставил себя под удар? Да я не знал, выживешь ли ты даже с этим ритуалом. Не знал, хватит ли мне сил перенести нас обоих в госпиталь после ритуала связи! Не знал, буду ли жив или сдохну в том лесу вместе с тобой, — он кричал так, что у меня волосы шевелились от его дыхания. — Ты недовольна тем, что я провёл этот ритуал? — он дёрнул меня на себя и заставил встать, — у тебя есть возможность отомстить мне за это. Любой суд примет твоё заявление на меня. Я провёл ритуал незаконно, без твоего согласия, ты права, я не имел права! Иди, — подтолкнул ошалевшую меня в спину к двери, — пиши заявление. Мне плевать. Я знал, что делал, и повторись всё снова, сделал бы то же самое, ради спасения твоей жизни! Никакая гордость не стоит жизни. Никакие чувства не достойны такой цены. Но не для тебя, ведь правда? Ты же у нас вся такая неприкосновенная, выстроила вокруг себя стену, а я посмел проникнуть сквозь неё и покуситься на твоё спокойствие. Какая досада, — зло выдохнул он и замолк.
Замерев, стояла на месте и во все глаза смотрела на чертёжника, который пребывал в бешенстве. Впервые за несколько месяцев видела его в таком состоянии. Даже представить себе не могла, что он может быть настолько зол, что он умеет так кричать. Что он будет кричать на меня. Чтобы я ни делала, как бы мы ни спорили, никогда он не срывался. Но сейчас…сейчас я вдруг поняла, что за этим криком он скрывал все свои переживания за меня, выплескивал весь пережитый страх, волнение. Он злился на меня за то, что ценность своей жизни я уравняла с неудобством чувствовать кого-то некоторое время, как себя. Стало вдруг стыдно, ведь он спас меня, рисковал собой, а я опять сорвалась.