- Ненавижу. Я ненавижу тебя.
Где-то на краю сознания послышался снисходительный смешок, уверяющий меня в том, что мои слова не восприняты всерьез. Он насмехался над моими попытками, каждую ночь, рассказывая мне как бесполезны мои трепетания. Бесполезны и бессмысленны.
Он всегда был рядом. Наблюдал краем леденистых глаз, светящихся, словно осколки айсбергов, которые я видела во сне. Он смеялся, громко и весело, каждый раз, будто умиляясь моим попыткам выжить и повернуть ситуацию в свою сторону.
Я должна защитить их, свой народ, свое племя, и моя жизнь здесь уже не цена.
Торунны моя последняя надежда. Если и Рода совет проигнорирует, у меня не останется выбора. Чертов выбор!
Хотелось выть, кричать, скрести ногтями по каменному полу, но не было сил. Я была вымотана. Он все делала верно, он знал, как меня сломать, как мучить кошмарами из ночи в ночь, напоминая каждый день своим голосом о моей беспомощности. Он меня измотал, выпил всю кровь и нервы, но я ирли! Ирли могущественного клана Осе! Я не сдамся!
Поднимаясь на дрожащих ногах, я сама усмехнулась той отреченности, что засела липкой пленкой на ребрах. Она захватила меня, не позволяя свернуть назад. Назад пути нет, все, что я делала, я продолжу. Я ирли.
Сильная и несгибаемая.
Я сделаю все, чтобы спасти брата и свой дом. Даже если мне придется сдохнуть в объятиях когтистых лап.
Глава 37
Дни тянулись томительно медленно.
Я приняла приглашение Циты и перебралась к ней. Ждать черные паруса на горизонте вдвоем было легче. Соцвет послушно последовал за мной, пища и пофыркивая что-то недовольное, словно сварливый дед в шкурке юного лисенка.
Пару раз, мне приходилось посещать Ирнис и с сомнением рассматривать отрезы белой ткани, скрепленные тонкими иголками прямо на манекене. Как бы женщина не старалась описать свою задумку, я лишь кивала головой, со всем соглашаясь. В конце концов, шитнице это надоело, и тяжело вздохнув, она выставила меня, провожая словами о том, что платье увижу лишь в день обряда.
Раздумывая о своем невежливом поведении, я раз за разом возвращалась мыслями к словам ирли о страшном нечто, что надвигалось на нас. Я верила и не верила одновременно. Латнергера вызывала во мне что-то тайное, глубокое, но такое болезненное, что при взгляде на нее хотелось бежать и желательно как можно дальше.
С того дня, как чета Торунн покинула остров Черный мне не доводилось пересекаться с ирли, о чем не приходилось жалеть.
Я была благодарна Ците за все внимание, которым она меня окружила. Женщина словно расцвела, рассказывая мне об узорных стяжках лентами для вышивки на рубахах, или о том, как вкусно запечь мясо с травами и овощами в большой печи. Она заботилась обо мне. Да, именно заботилась.