– Парень, – села на холодный кафель рядом со Святославом. – Ты как? может воды?
– Али, ты че творишь, отойди от него! – моментально за спиной возникла фигура коллеги.
– Александр, – делала паузу и многозначительно добавила. – Я веду допрос.
– Хорошо. Если он на тебя накинется, я и с места не сдвинусь, – пробурчал Александр, стараясь произнести это свирепо, и отошел к двери.
Я не испытывала никакого страха, находясь рядом с этим человеком, находясь в такой странной ситуации. Зная свои силы, и то, что в любом случае Александр остановит этого парня, чувствовала себя в безопасности.
– Подпишу любые бумаги, только оставьте меня в покое, прошу… – промямлил он тихо, еще сильнее вжимаясь в свой уголок.
Да я растерялась. Не знала, что еще сказать, да и если бы слова нашлись, они никогда не будут достаточно хорошо подобраны, чтобы успокоить этого парня. Тихо выругавшись, продолжила:
– Ты можешь мне рассказать, что произошло?
Наконец парень поднял на меня свою голову, и я утонула в его заплаканных, янтарных глазах. И этого парня хотят посадить на шесть лет? Серьезно? Да он и мухи не обидел за всю свою жизнь. Смыть с него грязь, привести в чувство, и перед всеми предстанет обычный, адекватный человек, но никак не убийца.
– Что ты хочешь услышать от меня? – в порыве эмоций сразу переходит на «ты». – Твои друзья уже показали мое место. Но я не совершал этого! Я не мог убить свою мать! Это все Войкин сделал… – его зрачки в свете лампы расширяются немного, а в голосе звучат нотки гнева, но голос остается надломленным. Чувство, будто каждую буквы он произносит с болью. – Он давно точил зуб на деньги мамы… – не прерывая ему, даю право выговориться. Каждая деталь может помочь ему. – Мама на развод подать хотела, потому что сил больше не было терпеть загулы Кольки. В тот вечер, меня напоил один из его дружков, прямо в саду нашего дома. Не нужно было мне поддаваться на их провокации… Дурак!
Кладу свою руку поверх его, удерживая на месте, пока парень говорит, а сама слово каждое запоминаю. Слышу, как на заднем фоне Саша пыхтит, явно не одобряя мое поведение. Да и сама недовольна таким положением, понимая, что это противоречит всем нормам, да и не по уставу вовсе. Зарекаюсь себе, что это только один раз. Ведь нас учили, вдалбливали в голову, что нельзя испытывать чувства сострадания или даже самой маленькой поддержки к подозреваемому.
– А я же жениться хотел, семью создать, но кто на меня посмотрит? Вот ты, а, посмотришь на меня своими голубыми глазами? Откуда ж таких только берут… Беги отсюда, таким куклам, как ты, здесь не место, сожрут и не подавятся, – произносит напоследок и отворачивается к стене.