Молнии выхватывали из темноты силуэт Тайры, и в эти короткие мгновения она сама была как вспышка света – фантастическое существо из другого мира. У меня захватило дух, как раньше на озере, когда увидел ее, стоящую в лучах заката.
С шумом обрушился ливень, как будто у тучи лопнуло брюхо. Пока я добежал до крыльца, на мне сухой нитки не осталось. После такой жары потоки воды казались ледяными, и меня тут же начало знобить. Но только ли от холода?
Я стоял на веранде на сквозняке и как-то отстраненно думал о том, что сейчас меня продует и, наверно, уже завтра я буду хлюпать носом. Ну и плевать.
- Андрей? – с площадки лестницы донесся обеспокоенный голос Тайры.
- Уже поздно, - от сбившегося дыхания это прозвучало хрипло. – Ложись спать.
Она чуть помедлила, потом я услышал ее шаги, наверху закрылась дверь. А я пошел в душ и стоял под колючими горячими струями, пока не спохватился, что надо оставить воды и ей, на случай, если захочет.
Из сада тянуло холодом и сыростью, подоконник залило водой. Я смахнул ее ладонью, захлопнул окно, лег на кровать. Сердце колотилось до дурноты.
Подняться к ней?
Нет…
Я и сам не знал, почему нет. А хотелось этого до одури.
Может быть, потому, что это слишком напоминало другую ночь. Пятнадцать лет назад. Тогда тоже был август. Последняя гроза жаркого лета. Мы с Юлей были знакомы всего два дня. И сейчас мы с Тайрой находились в доме, где Юля проводила каждое лето, с самого рождения.
Эти чертовы параллельные прямые так и норовили пересечься! И я не мог об этом не думать.
Когда гроза пошла на убыль, я встал, надел джинсы и теплую рубашку, снова вышел на веранду. Гром еще ворчал, уходя на юг, с деревьев капало. Одуряюще пахло мокрой травой и мелкими вьющимися розами, оплетавшими решетку. Я сидел в кресле, пока не начало клонить в сон. Еще успел подумать, что надо пойти к себе и лечь, и провалился в рваный путаный сон, где эротики было ровно столько же, сколько и кошмара.
Проснулся я с затекшей спиной и шеей, укрытый пледом. После грозы заметно похолодало. Над травой в саду пластался туман, такой густой, что хоть режь ножом и мажь на хлеб вместо масла. В кухне раздавалось какое-то шебуршанье, сопровождаемое вкусными запахами.
Кое-как вытряхнувшись из кресла и чувствуя себя заржавленным Железным дровосеком, я заглянул туда. Тайра стояла у плиты. На ней были мешковато сидящие джинсы и флисовая кофта, волосы заплетены в косу.
- Я сделала завтрак, - сказала она, глядя в сторону.
То ли она плохо спала, то ли плакала. Неужели потому, что ждала меня? Или я снова пытался выдать желаемое за действительное?