Уехать за границу было бы, конечно, предпочтительнее. Но это означало еще несколько недель ожидания, пока будет готов загранпаспорт, потом, возможно, виза. Поэтому я прикидывал, где поселиться в России. Созвонился с однокурсником, который купил дом в Крыму, и тот обещал подыскать что-нибудь годное в аренду. Прописан постоянно я был у двоюродной тетки под Питером, паспорт Тайры и вовсе в Архангельске. Единственным хвостом, по которому нас можно было отследить, оставался Поджер, и я с сожалением выставил его на продажу.
Тайра за моими действиями следила словно отстраненно. Я не сразу заметил, как ее оживленный интерес ко всему сменился тревожным напряжением. Нет, она не жаловалась и не стала задавать меньше вопросов, но я чувствовал, что ей тяжело. Человек приспосабливается и привыкает ко всему, но означает ли это, что ему хорошо?
Любовь? Наверно, это было единственное, что помогало ей держаться. И единственное, что я мог ей дать. Кроме заботы и сочувствия, но это я тоже считал частью любви. И в ней была горечь, потому что я знал: как бы ни старался, все равно не смогу сделать ее по-настоящему счастливой. Почему-то в голову настырно лезла Валеркина сова Милочка, которую тот спас – но теперь она живет в зоопарке. В неволе. И выпустить ее в лес уже нельзя, погибнет.
Нам все удалось сделать в один день. Утром Тайра получила паспорт. С архангельской пропиской, но без временной регистрации, срок которой закончился. И это тоже было нам на руку. Чем меньше зацепок, тем лучше.
Прямо из паспортного стола мы пошли в загс. С заведующей никаких проблем не возникло. Смахнув в ящик симпатичную бумажку со звездочками, она пометила в каком-то своем талмуде: «командировка жениха». Через полчаса мы вышли оттуда мужем и женой.
- Пойдем купим кольца, - предложил я.
- Это надо? – улыбнулась Тайра.
- У нас не было настоящей свадьбы, так пусть хоть кольца будут.
Она выбрала самые простые – тонкие, без рисунка. Мы поехали на Стрелку и там надели их друг другу. Хмурое небо цеплялось за шпиль Петропавловки, роняя редкие капли, ветер нагнал волну почти нам под ноги. Но эти два кольца были как два лучика солнца.
Поздно ночью, когда Тайра уснула, положив голову мне на плечо, я смотрел на штрихи уличного света, расчертившие потолок, и думал, как резко она изменила мою жизнь. И обещал – то ли себе, то ли ей – сделать все, чтобы она почувствовала себя в безопасности. И пусть даже никогда не сможет стать в нашем мире по-настоящему своей, но будет знать, что любима и необходима.
Через несколько дней мой крымский знакомый написал, что нашел неплохой вариант – полдома с отдельным входом в поселке Оленевка. Мы с Тайрой посмотрели миллион фотографий дома и поселка, потом я созвонился с хозяйкой, обговорил все детали и перевел задаток.