Я не могла объяснить душевной перемены внутри себя. Сначала я ссылалась на смирение – мы столько времени пробыли в Средневековье, что успели привыкнуть к порядкам и обычаям этого времени, и наше миропонимание во многом изменилось. Но это же не могло привести к тому, что ежедневные молитвы стали приносить мне столько удовольствия! Тогда я решила, что слишком глубоко вошла в образ донны и совершала обряды, искренно веруя, потому что того требовал мой персонаж. То есть искренно молилась донна, а не Ольга. Спустя еще некоторое время я уже не знала, где я, а где Анна. Это были два сиамских близнеца, две души внутри одного тела, и отсоединить одну без опасности задеть другую не представлялось возможным. И очень скоро одна из них стала преобладать над другой.
Итак, пока король собирал военный совет, мы веселились в саду вместе с королевой и придворными.
Клементина играла в прятки с юным принцем Филиппом и другими ребятишками, бегая между деревьев в саду. Ее шлейф мелькал, словно змея, в траве, длинные рукава, свисавшие с рук на локте, парили, словно крылья, в воздухе. Она была красива, моя сестра, к которой я привязалась. Пусть Николетта и недолюбливала Клементину, я знала, что эти черные узкие магнетические глаза принадлежат доброй девушке. Иначе и быть не могло, ведь по простоте душевной эта девушка с лицом искушенной женщины продолжала жить в доме убийцы сестры, не веря тому, что ее деверь способен на преступление. Казалось, что они довольно неплохо уживаются, потому что Клементина ни разу не пожаловалась мне на грубость Николо. Она его любила как брата и не понимала, почему Анна вдруг так охладела к мужу.
– Ай, сестренка, – говорила она мне, отчаянно жестикулируя, – не знаю, что за дьявол вселился в тебя, и ты возненавидела Николо… Только не верю я, что он может желать нам смерти. Он тебя любит.
Доказательств любви Николо я получала тогда немало. Не знаю, поверил ли он, что я его жена, но каждый вечер он присылал подарки или приходил, чтобы поговорить; я всякий раз ему отказывала. Мы часто виделись при дворе у короля, хоть и на расстоянии, потому что моя свита не подпускала его, и только Клементина, словно юркая ласточка, носилась между нами, чая помирить. Этого же добивался долгими проповедями и внушениями отец Джакомо, но я была непреклонна.
Вадик в тот день был чрезвычайно возбужден, у него подозрительно блестели глаза, он явно что-то задумал. Катя обеспокоенно следила за ним издалека: накануне они сильно повздорили, и Вадик был на нее обижен. Мне было грустно без друга, но я решила поддержать Катю, поэтому находилась в тот момент рядом с ней.