Но и обласканная богатым человеком, Руфь не забыла про свою свекровь и от кушанья, ей предложенного во время обеда, отлагала некоторую часть для свекрови. После обеда Руфь опять принялась за работу и собирала колосья до вечера; потом, высушив собранные колосья и вымолотив из них целую меру ячменя, принесла свекрови ячмень и сбереженное от обеда кушанье. Так трудилась Руфь в продолжение жатвы ячменя и пшеницы и так заботливо промышляла о своей матери-свекрови. За то Бог и наградил ее, удостоив чести быть праматерью царя Давида и Мессии, Господа Иисуса Христа.
Болезненной грустью сжимается сердце при встрече с детьми, непочтительными к своим родителям. «Однажды, посещая приход мой, — говорит некоторый проповедник, — я вхожу в дом, где первый предмет, взору моему представившийся, был старец, уединенно сидевший в углу покоя. Белые волосы его, истощенное от трудов и согбенное под тяжестью лет тело с первого взгляда внушили мне чувство почтения и уважения. Я подошел ближе, чтобы поговорить с ним; тоска, грусть, скорбь написаны были на лице его. — «Что с тобой, друг мой? Ты, мне кажется, очень печален? Как, ты плачешь! Кто тебя обидел? Не случилось ли какого несчастья в твоем семействе?» — «Ах, — отвечал старец, — я желал бы умереть и ежедневно молю Бога взять меня из сего света, где я ни к чему более не годен, где каждый день слышу упреки за хлеб, мной съедаемый, и почти всегда орошаю его слезами.
У меня пятеро детей; эти бедные руки работали только для их прокормления; воспитали их с великими заботами; я пристроил их и при этом лишил себя последнего, что в поте лица собрал. Теперь, когда у меня ничего нет, и когда я не в состоянии пропитать себя трудами, дети мои терпеть меня не могут. Они спорят между собой о том, кому из них достанется не держать меня в доме своем. Я здесь нахожусь, как из милости. Если хочу сказать слово, мне заграждают уста; если сделаю какое замечание, говорят, что я из ума выжил; если жалуюсь на свое несчастие, мне желают смерти; даже внуки оскорбляют меня и смеются немощам старости моей. Вот каково мое положение» («Глас пастыря», ч. 1, стр. 61).
Что сказать в осуждение подобных детей, непочтительных, неблагодарных, дерзких? Разве то, что они низводят себя в ряд бессловесных животных; но к большему их осуждению и животные неразумные, по инстинкту, умеют быть признательными к питающим их.
Послушаем, что говорит святитель Василий Великий о привязанности к своим отцам бессловесных птиц. «Бусели (аисты), — говорит он, — обступив вокруг отца, у которого от старости вылиняли перья, согревают его своими крыльями и, обильно доставляя ему пищу, даже в летании оказывают сильную помощь, поддерживая с обеих сторон своими крыльями. Эта заботливость птиц о состарившихся и ослабевших своих отцах, заботливость, вложенная в них Творцом, достаточна к тому, чтобы и наших детей, если только захотят внимать сему, сделать отцелюбивыми. Ибо, конечно, нет человека столь скудного благоразумием, чтобы не почел он себе за стыд быть в добродетели ниже бессловесных птиц» (Беседы на шестоднев, стр. 146 в твор. св. отцов).