Сквернословие не брань, но что же это за слова — слова ласки, что ли, или приветствия, дружбы?
Вас поносят гнусными словами, позорят матерей ваших живых и умерших, а вы не думаете считать это и за брань?! После этого что же и считать бранью и ругательством?
«Иные из нас, — говорите вы, — ругаются в пьяном виде, не помня себя»...
Да, это правда. Но и это не оправдывает сквернословия, и пьяные не должны забываться. Напротив, они вдвойне виноваты: и потому, что напились допьяна, и потому, что сквернословят.
После этого, может быть, некоторые спросят: «Что же делать тем из нас, которые уже имеют сильную привычку к сквернословию, так как мы знаем, что много есть таких между нами, им ведь весьма трудно оставить свою привычку, когда бы и захотели оставить ее!»
Да, трудно, однако же необходимо оставить, чтобы не погубить себя, своей души. А чтобы оставить эту пагубную привычку, прежде всего, должно молиться Богу о помощи, и при этом, сознав всю гнусность порока, всячески сдерживать себя. Чтобы не произносить скверных слов, читай чаще хотя бы молитву Иисусову: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного».
Вот как святые отцы отучали себя от дурных привычек. О святом Агафоне, например, известно, что он три года постоянно клал себе камень в рот, чтобы отучить себя от многословия, а приучить к молчанию. Другой подвижник тринадцать лет молился: «Господи Иисусе, защити меня от языка моего».
Между тем на людей, слишком привыкших к сквернословию, да еще не старающихся отстать от него, нужно действовать и со стороны, действовать и внешней силой.
Было время, например, при царях Михаиле Федоровиче и Алексее Михайловиче, когда за сквернословие было положено телесное наказание: на рынках и площадях ходили переодетые чиновники, схватывали ругателей и тут же, на месте преступления, наказывали их розгами для примера прочих.
Вас же, христиане добрые, неповинные в сквернословии, Православная Церковьприглашает удерживать сквернословцев от брани на каждом шагу, со всяким долготерпением. Если твердый камень уступает частому падению жидкости, капля дождевая его долбит, то неужели сердце человека, уста и слух его не уступят частым сердечным внушениям добрых людей, ближних, родных и соседей?
Что делается от чистого любвеобильного сердца, нередко производит доброе влияние и на сердце жестокое, укрощает его, облагораживает, просветляет.
Если бы все добрые русские силы соединились для ослабления и уничтожения срамословия, тогда эта гнусная и позорная привычка исчезла бы из жизни общественной.