Я говорила себе это, пока не уснула снова.
Я резко проснулась и вскочила, когда ткань сорвали с клетки.
— Приди ко мне, кошмарик, — проворковал голос, и дыхание вылетело из моих легких. Я опустилась на колени.
— Скуврель!
Он был живым. Живым. И смотрел на меня голодными глазами, словно хотел меня съесть.
— Ты бегала по Фейвальду без меня, — сказал он, приподняв бровь. — Когда ты внутри, разве не выглядит просторно и красиво? Не хочу нарушать это, но, когда ты ушла, остались только разбитые чашки и грязные ленты, рассыпанные по мху.
— Я думала, ты умер, — сердце билось так сильно, что болело. Я не думала, что буду так сильно радоваться.
Опасный блеск, близкий к обиде, появился в его глазах.
— Ты жалеешь, что это не так?
— Как… как я тут оказалась?
Я была в библиотеке. Вокруг были полки, полные книг, огонь ревел в камине, кресла стояли перед ним, и на столе, где стояла моя клетка, была тарелка сыра и фруктов.
Скуврель проследил за моим взглядом, повернул голову, и стало видно бинт в крови.
— Это было твое ухо! — поразилась я, накрыв ладонью рот.
— Я никогда не любил эти уши, — сказал Скуврель нарочито спокойно, поднял клетку, чтобы я могла оглядеться. Я пыталась смотреть на библиотеку, хотя сама была не больше книги высотой. Стеллажи тянулись так высоко, что стремянка прислонялась к ближайшему. Книги пропадали во тьме над нами. — Они решили, что я не хищник, а добыча. Я давно хотел это изменить.
Мой смех был с ноткой истерики.
— И ты отрезал от себя кусок? Да?
Он долго разглядывал меня, и я поняла, что не могла смотреть на книги. Меня поймали его блестящие глаза, то, как его полные губы прижимались, пока он разглядывал меня. Пока он будто заглядывал в мою душу. Когда он заговорил, его слова были мрачнее, чем я привыкла:
— Я заплатил, чтобы вернуть тебя, но цена справедливая. Выгода и в том, что теперь мне слышно только половину твоих возмущений.
— Ты отдал ухо за меня? — я должна была поражаться его жертве? Или ощущать благодарность? Я не знала, что чувствовать. Зачем он сделал это? Цена за меня на аукционе не стоила его уха!
— Не льсти себе, кошмарик. Ухо — самый бесполезный орган.
— Хуланна сказала, что фейри дорожат своими ушами.
Он неловко кашлянул, подтверждая ее слова. Его глаза были мрачными, несмотря на спокойное поведение. Я привыкла к дразнящему Скуврелю и вредному Скуврелю. Я не привыкла к холодному Скуврелю.
— И ты была занята. Это у тебя там шкура крысы? — он прошел по библиотеке, словно что-то искал. — Если бы я знал, как тебе нравится жизнь с крысами, может, не стал бы торговаться за твое возвращение.