— Мишель! — тихонько окликнул меня Зенков. — Тут такое дело, мон шер… В общем, я решил не поступать в этом году.
— Чего это? Ты ж сам говорил: «Учиться буду такой профессии — Родину защищать!» — неприятно удивился я.
— Да я тут подумал… — замялся Жека. — Лучше мне сначала отслужить, а уже потом — документы на «вышку» подавать.
— Умно, — оценил я. — И по-мужски. Дай пять!
Жекина ладонь звонко шлепнула о мою.
— И не думайте, пожалуйста, что учебе конец! — возвысил голос Павел Степанович. — Даже когда вы получите вузовские дипломы и устроитесь на работу, нужно продолжать учиться. Учиться всю свою жизнь, чтобы лучше понимать этот бесконечный, вечно усложняющийся мир! Чтобы расти над собой, одолевая все новые и новые рубежи, достигая высот и поставленных целей! И пусть этот последний звонок станет не последним в вашей жизни!
— Дюха, твой выход! — велела Тимоша задушенно.
Жуков, немного смущенный всеобщим вниманием, подхватил крошечную первоклашку с огромными бантами, и усадил к себе на плечо. Плющась от счастья, «чебурашка» заколотила в медный колокольчик, а Дюша обошел всю линейку.
Младшие классы смотрели на него и на нас с плохо скрытой завистью, а девятиклассники — с легкой задумчивостью. Год пролетит незаметно, и они, как и мы сейчас, распрощаются со школой…
Услышав всхлипывания, я живо обернулся к Рите. Девушка плакала, сердито утирая слезы.
— Ну, ты чего? — я ласково притиснул «реву-корову».
— Прощаюсь! — буркнула Сулима, и завздыхала: — Прощай, школа… Прощай, детство…
— Здравствуй, любовь! — подхватил я. — Здравствуй, счастье!
Рита заулыбалась беспечально и открыто, как малолетка на плече у Дюхи, и тесно прильнула ко мне. Мама и Настя, глядя на нас, тоже обнялись, словно в добром отражении.
«Здравствуй, будущее! — подумал я, крепче прижимая девушку, словно боясь потерять. — Здравствуй, жизнь!»
Эпилог
Пятница, 25 июня. Ближе к полуночи
Первомайск
Я покрутился по пустому классу, вдыхая неистребимый запах мела и чернил, и вышел в гулкую рекреацию. Лампы под круглыми колпаками не горели, но видно было хорошо — из огромных окон актового зала лилось столько света, что под ногами полосатились четкие тени.
Меня потянуло прислушаться: голосов не различить, но эхо громкой музыки гуляло по этажам и коридорам, маня на звук. Я двинулся по следу жесткого ритма — школьный диск-жокей обожал ударные.
По дороге я углядел пугливую парочку, ворковавшую в темном закоулке, но сделал вид, что ничего не видел и не узнал Светлану с Юркой.
Сосна тоже решил дождаться повестки, а потом, после дембеля, идти в школу милиции. «Дослужусь до сержанта, — мечтал он, щурясь по привычке, — поступлю на заочное, на юрфак… Глядишь, и в генералы выйду!»