«Нормально, Григорий? Отлично, Константин!»
Не слыша ойканья «ежихи», я поднажал. Заснеженные ели и сосны живей промахивали за спину, качая колючими лапами, словно болельщики вдоль лыжной трассы.
«А может, я просто выдохся? — думалось рывочками. — Притомился убегать, таиться, изворачиваться… Ну, и правильно. Сколько можно? Ты бы лучше не ванговал, а товарища Староса радовал!»
Улыбка тронула губы, стоило вспомнить о Зеленограде, о тамошнем головастом народце, кудесах и диковинах.
«Вот «Турбо Паскаль» — это мое, — кивнул я своим мыслям. — Управлюсь за полгода. Хм. Если хорошенько постараюсь. И сервер доведу до ума, и редакторы…»
Впереди опять заголосили. Выехав на опушку, я увидал юных математиков, разлаписто штурмовавших пригорок. Они шумно карабкались наверх, вминая лыжами «елочки» на снегу, падали и хохотали, изнемогая от простейшего счастья жить, двигаться, ловить блеск девчоночьих глаз. И краснеть ничуть не стыдно, ведь все румяные!
Академик и сам заливался с «перевала», как царь горы. В синем спортивном костюме и шапочке с помпоном, он выглядел свежо и молодо. Гикнув, я скатился под уклон и погнал по хрусткой снежной целине в обход истоптанной и заезженной возвышенности.
Стоило мне отринуть «взрослые» рефлексии, как тут же в глубине моего естества затрепетал незатейливый восторг. Солнце выбивало искры из шуршащего снега, и лыжи будто сами несли меня, послушные гибкому телу.
— Догоняйте! — натужно вытолкнул я, оставляя галдеж за спиной.
Снова один, но никого впереди, ни «ежа», ни «ежихи», и только лыжня укатывается в чащобу, виляя между стволов. Хорошо!
— Догнать! — азартно гаркает Колмогоров. — И перегнать!
«Ага… Щаз-з!»
Запорошенный снежной пылью, я бежал, наращивая темп, уворачиваясь от веток, рассекая солнечные лучи, как финишные ленточки…
* * *
— Привал!
Воткнув лыжи в пухлый снег, Колмогоров жадно дышал, вбирая льдистый воздух. Отстегнув крепления, я пристроил свои «Телеханы» у чахлой сосенки, поглядывая на академика. Андрей Николаевич перехватил мой взгляд, и подмигнул:
— А ты еще идти не хотел! Тут всю гарь московскую выдохнешь, всю кабинетную пыль в лесу оставишь…
— А чай будет? — пропищала «ежиха» в оранжевой куртке, вся, с ботинок до шапочки облепленная снегом.
— А как же! Котелок у кого?
— У меня! — вскинул руку худущий, нескладный парень с отсутствующим выражением на узком лице.
— Во-он там родничок бьет! Говорят, даже в холода не замерзает… Не поскользнись только, а то наледь!
— Я осторожно…
— Ага… Заготавливаем дрова!
Наломав сухих веток, математики и математички разожгли костер. Время вышло — и над котелком запарило, бульки пошли. Академик щедро сыпанул чаю в бьющую ключом воду.