«Одного снаряда хватит… — мелькнуло у капитана. — Ну, это если попадут…»
Покрутившись по винтовой лестнице, Григорий выбрался на площадку, где с комфортом устроился Азамат.
— Здравия желаю, товарищ капитан! — осклабился спецназовец. — Вон они, «коробочки»! Вид сверху!
Даже без оптики различались Т-34 желтоватой «пустынной» окраски. Танки выползали из сухого русла и перли на Зейлу, фыркая черными выхлопами. Слабый ветерок сдувал бурые шлейфы пыли. Между «коробочек» бежали мураши-пехотинцы. Внезапно из пары орудий вырвался огонь, и вскоре донеслись отрывистые громы выстрелов.
— Давай, Шатов, — процедил капитан, — давай…
Ракетчик словно услышал его. Сразу три С-125 вынеслись, разворошив облако песка, и полетели «низенько-низенько», лопнув над танковым клином. Три шара огня распухли, сдувая пехоту и пересыпая песком человечье месиво. Одна из ракет угодила прямо в единственный Т-54 — башня ушла в кувырок, а корпус полыхнул весь и сразу.
— Товарищ капитан! — заорал вдруг Азамат.
— Что?
— Не туда смотрите!
Ершов, не вставая с колен, развернулся к морю. Его небритые щеки, покрытые корочкой пыли, замешанной на поте, раздвинулись в улыбке.
— Ура-а… — выдохнул он шепотом.
С моря подходил крейсер «Грозный», а в небе, поблескивая лопастями, кружил «Ка-25». Дымка размывала корабль, и что там творилось на палубе, не давалось зрению. Но вот развернулась счетверенная пусковая установка, и по косой растянулся оранжевый факел пламени, унося тяжелую ракету П-35. И еще одну. И еще, и еще…
— Давай… — шептал Азамат. — Давай…
Четыре исчадия спикировали почти одновременно, разворачиваясь вдоль линии наступавших танков. Четыре взрыва, один за другим, перетрясли пески полутонными БЧ. Волна горячего воздуха ударила, едва не скинув Ершова с минарета.
— Эпичный натюрморт! — захохотал спецназовец, колотя кулаком по хлипким перилам. — Ты только глянь, капитан!
Ершов глянул. Четыре воронки в ряд как будто прочертили красную линию: за нее — ни шагу. С десяток танков горело, еще несколько валялись вверх гусеницами. Около роты «Т-34» откатывались задним ходом, пехота лезла на броню, бросая оружие. Но не все.
Ершов поневоле втянул голову в плечи, заслышав мерзкое зудение. Одна из пуль впилась в перила, расщепляя сухое дерево, а другая мягко чмокнула.
— Чуть не попали! — нервно хихикнул Ершов. — Азамат!
Спецназовец медленно съезжал на пол, скользя спиной по колонне. Неотесанный камень пачкался кровью. Сев на пол площадки, словно в изнеможении, погибавший боец шевельнул губами, силясь что-то сказать, но его время истекло — лицо застыло, будто смерзлось.