— Чего не пьешь? — буркнул Андропов.
— А это не мой! — оживился Устинов. — Товарища одного. Лет десять не видел! А, вот и он!
К столику подошел ладный, седой прибалт, крепкий для своих лет и лишь слегка расплывшийся в талии.
— Етта… — выразился он. — Приветствую, Юрий Владимирович.
Поставив на столик пару блюдец — с омлетом и парой сосисок, добавил ворчливо: — Хоть перекушу нормально, а то — крендель! Етто девчонки пускай кренделями обедают, им фигуру беречь…
Гулко хохотнув, министр обороны хлопнул прибалта по широкому плечу:
— Рекомендую: Арсений Ромуальдович Вайткус! В тридцать девятом внедрился в СД, служил по ведомству Шелленберга. Мы Арсения, значит, орденом Ленина и «Золотой звездой» тайно награждали, а Гитлер ему Рыцарский крест на грудь вешал…
— Как главный буржуин — Плохишу, — скривился Вайткус. — Еще и похвалил, с-сучок замшелый… Вот, говорит, взгляд истинной белокурой бестии! Знал бы, чего мне стоило сдержаться…
— Постойте, постойте… — откинулся на спинку Андропов. — Штандартенфюрер Эрих Войтке?
— Йаволь, герр генерал, — усмехнулся Ромуальдыч.
— С ума сойти…
— Понял, Юра, — усмешливо сказал Устинов, — среди каких людей вращаюсь? Что ни человек, то легенда!
— Щас, — буркнул Вайткус, — наговоришь тут…
Министр посмотрел на часы.
— Перерыв кончается, гадство какое… — пробормотал он и замер. — Стоп! Ты сказал — Миша Гарин?
— Ну-у, да, — насторожился Андропов.
— С Украины? — подался вперед Устинов. — Из Первомайска?
— Д-да… А откуда…
Дмитрий Федорович поднял руку.
— Некогда, Юра! Потом, как-нибудь. А с Михой я, выходит, и сам виделся! Арсений тебе все расскажет, — поднявшись, он отряхнул мундир. Задумался на мгновенье — и тяжело оперся кулаками о столешницу. — Я понял твою позицию, Юра. Уважаю. И… ты вот что. Расскажи все Арсению. Он имеет право знать. Всё, я пошел.
Стоило Устинову отойти, как поплыл требовательный звонок, сзывающий творить историю.
— Рассказать о чем? — серые глаза Вайткуса блеснули сталью. — И при чем тут Миша?
— Пойдемте, Арсений Ромуальдович, прогуляемся… — зажурчал Андропов, выводя «штандартенфюрера» на террасу, обрамлявшую банкетный зал. — Отсюда такие виды — залюбуешься. А разговор у нас выйдет долгий…
Среда, 25 февраля. День
Москва, Киевский вокзал
За поднятым воротником куртки тангетка рации была незаметна, а колючий шарф прятал провод. Щукин покосился на соседа, увлеченно просматривавшего «Советский спорт», вывешенный на стенде. Сам Саша углубленно изучал «Известия».
— Седьмой, я Первый, — пискнуло под ухом. — Прием.
Щукин спокойно отошел, и лишь затем вдавил кнопку.