Черт! Как убедить саму себя, что мне плевать на него?
Я с грустью подошла к зеркалу и осмотрела себя. Я должна это сделать. У меня не было выбора. Я могла только немного смягчить падение для себя, переспав с Егором. Возможно, тогда он бы остался на моей стороне и поддержал бы меня потом, после всего.
Это было так малодушно! Я недовольно скривила лицо. Нет. Я не паду так низко. Пусть я и предам директора, но без участия его брата.
Надо сделать снимки у Егора и попросить его отдать их директору через неделю. Как приятное воспоминание обо мне. Может однажды директор узнает причину моего поступка. А может и нет. В любом случае, для наших отношений это конец. К тому же, у директора есть Танечка.
А я… я переживу. Я же сильная.
Егор был рад меня видеть и по его тёплому взгляду я поняла, что он надеялся на мой приезд. Я сама выбрала фотозону — индустриальный стиль казался мне отражением директора. Сама я оделась в гримерке в прозрачный комбинезон. Прощальные снимки для директора должны были выйти горячими.
Я выскользнула из гримерки и не могла поверить своим глазам. Около фотоаппарата стоял директор собственной персоной. Он вновь всё перекроил — в который раз уже?! Я была уверена, что он вышвырнул Егора из фотостудии. Он даже стоял ещё в мотоэкипировке. Такой самоуверенный! С наглой ухмылкой! Я хотела сделать снимки — для него, между прочим! — но он своим появлением всё испортил! До чего же невыносимый человек!
Ко всему прочему, я не хотела видеть его сегодня, не перед тем, что придётся вытворить завтра. Директор мог меня сломить, заставить меня одеться прилично и тогда… тогда меня ждала тюрьма на целый год! Уж тогда-то я точно свихнусь! И всё из-за этого самоуверенного и напыщенного индюка!
Я плохо соображала, что делаю. Что-то кричала директору, дралась с ним. Но по-настоящему меня накрыло, когда я почувствовала металл цепей на запястьях. Вновь такое унижение, вновь так беззащитна! Меня трясло, из глаз градом катились слезы, желудок опять стягивался узлом, выталкивая мой хилый завтрак наружу, сердце стучало неровно, легкие не вбирали в себя воздух. Перед глазами всё уплывало, лишь директор стоял, и за него я и держалась — взглядом и остатками сознания.
Директор освободил меня, или я сама вырвалась? Не знаю. Я ревела у него на плече и, кажется, даже охрипла от этого.
Я была в полнейшей безысходности. Я даже отстранённо подумала, что самоубийство было бы выходом, когда вдруг услышала про конец октября. 31 числа Хэллоуин, его празднуют все англоговорящие страны. И у меня забрезжила идея. Я могла надеть то, что принёс отец, могла выглядеть вульгарно, но при этом ещё и выглядеть страшно. Как и положено на Хэллоуин. Он будет в пятницу, но какая разница? Я могла вести уроки про этот праздник целую неделю.