Неделю Сергей готовился. Думать о том, что девушку раньше выпишут из стационара, не хотелось. Он видел, что богач целые дни проводит в отделении, и радовался: значит, Варюха очень нужна Захарову.
На страже выписки стоял Костян. Он подключился к серверу клиники и каждый день инспектировал свежие записи Стола справок.
– Ты планируешь ее украсть? – спросил его Костян.
– Нет, это сложно и опасно.
– Тогда, что будешь делать?
– Узнаешь потом, – уклончиво отвечал Сергей.
Наконец наступил день Х.
* * *
– А-а-а! – кричу громко, как могу, и бьюсь у него в руках.
Но силы наши неравны. Сергей так сдавливает горло, что я не могу дышать и думаю только о ребенке, которому сейчас не хватает кислорода. Эта мысль приводит меня в чувство. Я расслабляюсь, хватка тоже становится меньше.
– Вот так будет лучше, моя девочка, – смеется Сергей, разворачивает меня лицом к себе и жестко целует в губы.
Организм реагирует позывами рвоты. Сергей отскакивает к дальней стенке кабины, которая, кажется, ползет вверх.
– Мразь! – выдавливаю я из себя. – Что тебе от меня надо?
Нащупываю в кармане телефон и включаю, но Сергей догадывается о моих намерениях и выдергивает его из пальцев. Он бросает мобильник на пол и разбивает каблуком.
– Вот стерва какая! Раньше более покладистой была.
– А за что тебя любить, подонок?
– Заткни пасть! – глаза Сергея сверкнули волчьим блеском. – Иначе буду отдавать тебя господинчику по частям.
– Сдурел?
Дыхание перехватывает от страха, но угроза срабатывает. Я замираю на месте. С похитителями нужно вести себя тихо и спокойно, так во всех фильмах делают переговорщики.
Кабина останавливается на верхнем этаже. Я набираю в легкие воздух, чтобы закричать, как только двери откроются, но Сергей опять зажимает рот. Он вытаскивает меня из лифта и тянет к лестнице, которая ведет на крышу. Надежда на то, что проход окажется закрытым, тает как дым: навесной замок валяется на полу.
Он заталкивает меня в какую-то темную коморку и захлопывает дверь.
– Что ты делаешь? Выпусти! Тебя же поймают! Везде камеры!
– А мне насрать! Вопи, сколько влезет, никого нет!
Слышу удаляющиеся шаги и не могу поверить в происходящее. В огромной клинике, где много людей и камер наблюдения, меня похищают самым варварским образом, и никого не оказывается рядом. Есть от чего сойти с ума.
Через несколько минут меня начинает трясти от холода. Я одета в джинсы и легкий свитер. Куртка осталась в палате. Вокруг темно, хоть глаз выколи. Ощупываю пространство и натыкаюсь на сложенные стулья. Пытаюсь сесть, но падаю. Боль простреливает живот, слезы текут по лицу. Испуганно прижимаю ладонь ко шву и молюсь: