На шее у Корягина сам собой возник тяжёлый, мерцающий ультрамарином, медальон, а по экрану заметались брызги мультяшного салюта. Потом эти брызги вывалились из телевизора, по полу заклубился густой чёрный дым, всё исчезло, осталась лишь чернота, пронзаемая вспышками фейерверка, да запах озона пополам с пороховой гарью.
* * *
Дым — кислая смесь грозы и новогоднего фейерверка — колышущимися сизыми лентами вытянулся в приоткрытое окно. Проявились мутные из-за навернувшихся на глаза слёз очертания комнаты, и сразу — мерзкий железистый вкус во рту и зуд в нахватавшемся едкой гари носу. Придушившая жажда показалась невыносимой, и Корягин присосался к бутылке с пивом. А потом, переведя дух и утерев выступившую на лбу испарину, спросил:
— Апчхи! Мужики, что за?..
Не было ни ответа, ни самих мужиков. Остальное: диван, стол с рассыпанными картами и разноцветными столбиками фишек, стулья, и (ура!) табурет с хмельными бутылками — всё здесь, а люди пропали.
«От дыма, что ли, разбежались?» — удивился Корягин, а потом увидел друзей в телевизоре. Сидят, понимаете ли, в такой же точно комнате, делают ставки и совсем не обращают внимания на него, Корягина. Вернее, на отсутствие оного. Вернее, на присутствие, но в телевизоре. Вернее… не важно!
Корягин постучал костяшками пальцев по экрану, и, когда Сидоров обернулся, помахал рукой. Тот неохотно кивнул в ответ, и продолжил тасовать колоду. Значит, карты им важнее друга… пусть не друга, приятеля. А, всё равно!
Зазвенело, грохотнуло. Дверь, за которой прежде была прихожая, распахнулась в клубящуюся серым туманом пустоту, в комнату протиснулось нечто бочкообразное, лягушкоподобное, щупальцеголовое, болотно-зелёное; резко потянуло тиной и деревенским сортиром. Корягину почудилось — сердце, проломив рёбра, выпрыгнет прямиком в слюнявую пасть монстра.
— Гыр-гыр-буль-буль, лягушечка-дорогушечка! — закурлыкало существо. — А чё ты, гыр-гыр-буль-буль, скукожился? А давай метать икорочку! Вот я тебя, моя пиявочка, присосу!
Зелёная бочка обхватила, оплела, засосала. Корягин закричал, и, от греха подальше, грохнулся в обморок.
* * *
Сразу открывать глаза Корягин поостерёгся — мало ли что ещё примерещится? Хотя и с закрытыми чуял — ситуация изменилась к лучшему. Болотом не пахло, а пахло тонкими и дорогими духами. Корягин не слишком разбирался в женском парфюме, но тут мог поставить сотню против сломанной пуговицы, что запах дорогой и тонкий. И какой-то… будоражащий, что ли? Корягин рискнул приоткрыть один глаз. Чудовища в комнате не было, а была огненноволосая красотка из телеигры. Одежды на ней поубавилось, зато поприбавилось соблазнительного обаяния. Сердце Корягина в очередной раз едва не проломило рёбра.