Вдруг подумалось, что вряд ли все юные фениксы отличаются от юношей из других рас, по крайней мере по описанию это не заметно. И что же должно было случиться, чтобы тот веселый парень, наверняка душа компании и любимец женщин превратился в Мастера Пытки?
Судя по всему, у эльфов Лелю было весьма хорошо, а потом его избрала Тьма, соответственно его передали подручным Гудвина и сотворили… да страшно представить как нужно было ломать живого человека!
Я крепко стиснула кулаки от внезапно нахлынувшей злости и спросила:
– Это в Малахите тебя сделали… таким?
Мое эмоциональное предположение вызвало неожиданную реакцию. Хин изумленно приподнял бровь, а после с усмешкой покачал головой.
– Нет, детка, в Малахите меня как раз пытались лечить. И как видишь, у них даже получилось, хоть на это и ушло много лет.
– Лечить? От чего?!
Мне всегда казалось, что вредный характер, игнорирование мнения окружающих и склонность агрессии – это не болезнь.
– Не забегай вперед, – мне погрозили пальцем, а после Лель вновь погрузился в рассказ. – В общем все было почти прекрасно, Мия. А потом… потом я влюбился. Сильно, страстно, до полной потери головы и понимания о хорошем и плохом.
Я прерывисто вздохнула и ощутила как этот воздух словно выморозил легкие и быстро добрался до сердца.
Конечно, это очевидно, что у всех есть свое прошлое и в нем есть другие мужчины и женщины. Но одно дело это понимать, а другое дело слушать, как мужчина, в которого ты влюблена, когда-то безумно любил другую.
Это оказалось… больно. И неожиданно. Словно ты брала в руки клубок нежной и шелковистой пряжи, сжимала ее в пальцах, наслаждалась гладкостью… а из глубины клубка в кожу впилась старая, ржавая и кривая игла.
В сердце впилась.
– Знаешь Мия, притяжение бывает очень разным. Есть легкое, как флер духов, как дым благовоний. Оно манит, заставляет фантазировать о деталях и будоражит воображение, – мужчина коснулся моей руки, осторожно погладил пальцы, и в его глазах вспыхнули искры… чтобы почти сразу погаснуть под слоем льда из воспоминаний. – А есть иное. Больное, злое. Словно альпинистская кошка с размаху вошла в грудину, подцепила ребра и волочет вперед. Острые грани впиваются в сердце, и оно, истекая кровью, бьется и живет, хотя больше всего на свете хочется сдохнуть. Мои чувства были именно такими. Не убежать, не избавиться, ты словно наркоман на «Алмазной пыли». Тебе ослепительно хорошо с ней сначала и очень плохо потом. А через некоторое время боль и наслаждение переплетаются настолько туго, что уже непонятно где начинается одно и заканчивается другое. И финалом может стать лишь смерть.