Судя по всему, лорд Арчибальд не заметил моего появления, раз осмелился протянуть к Лапке руку и прокричать:
– Пошла вон отсюда!
Моя любимица тотчас угрожающе оскалилась и продемонстрировала всем присутствующим смертоносные клыки. Это было то что нужно!
– Не трогайте ее! – осмелилась подать я голос, и снова оказалась в центре внимания.
– Мисс Алексия, объясните, что происходит! – с напускной строгостью проговорил опекун.
В золотистых глазах не было ни капли злости, лишь вопрос.
– Без понятия, милорд. Смею предположить, что Кайло каким-то образом выбрался на свободу и отправился на ваши поиски, по пути увидел Лапку, погнался за ней, а та, надеясь на спасение, забежала сюда.
Сердце колотилось о ребра, словно пойманная птица, щеки горели огнем, ладони покрывались холодной испариной. Я боялась, что никто не поверит в эту сказку, начнутся разбирательства, и тогда и без того шаткий план рухнет, словно карточный домик.
– Скорее всего, я не закрыл дверь, вот они и ворвались в кабинет, – пришел на выручку мистер Хиккер, не позволив одной выбираться из передряги.
– Вы ни в чем не виноваты. Это мое упущение, – в итоге герцог взял всю ответственность на себя. Немного помедлив, он обратился ко мне: – Уведите их отсюда.
– Как прикажете, ваша светлость.
С этими словами я подошла к столу, чтобы забрать Лапку. Пользуясь моментом, бросила взгляд на артефакт, и с моих губ сорвался облегченный выдох. Одна половина сообщающегося сосуда уже окрасилась в розовый цвет, другая пока оставалась желтой.
«Как мы вовремя! – пронеслась в голове радостная мысль. – Еще мгновение – и кто знает, чем закончился бы ритуал. Возможно, он показал бы наличие кровной связи между моим опекуном и его отцом. Но пока существовала вероятность обратного, следовало ее предотвратить».
Мне очень хотелось собственными глазами увидеть, чем все закончится, однако я должна была немедленно покинуть кабинет. И так порядком задержалась. Усадив любимицу себе на шею, взяла Кайло за ошейник и вывела в коридор. За мной тотчас захлопнулась дверь, не оставляя ни шанса.
– С тебя печенье. Нет, пять! – пробубнила Лапка на ухо.
Ее сердце барабанило так сильно, словно собиралось выскочить из хрупкой грудной клетки. Любимица храбрилась, но я знала, что она пережила сильное потрясение и нуждалась сейчас в ласке и заботе, в добром слове. В отличие от сородичей, Лапка была еще той трусишкой.
– Да хоть десять!
– Ловлю на слове, – она сразу заметно повеселела.
– Только не говори потом, что у тебя кость пушистая и на подбородке второй подшерсток вырос.