Гончие Артаксеркса (Кашкадамова) - страница 4
Но раньше в жизни было и хорошее. Вспоминая счастливое детство Калос заснул.
Ему снился сон. Снились зелёные деревья на фоне сиреневого неба, сиреневыми были и земля и трава. Весь мир был сиреневый, и только деревья зелёные, но и они, казалось, вот-вот потеряют свой цвет.
Спал он долго, и проснулся с ожиданием чего-то, что должно изменить его жизнь, полностью, раз и навсегда.
В назначенное время человек не пришёл. Тот, кто обещал представить его, познакомить… неужели всё сорвалось. Калос не нервничал, он уже психовал. Юноша то выскакивал на балкон, высматривая знакомца, то плюхался голой задницей на единственный в комнате стул, и вцеплялся зубами в костяшки кулака. Он готов был выть от безысходности и бессилия.
В такие моменты только одна мысль билась в висках: что же делать? А потом ему казалось, то он увидел знакомую фигуру, или просто не выдерживал напряжения, и вылетал на балкон.
Калос метался, как молодой хищник, пойманный в клетку.
Волосы прямыми патлами, спадали до плеч, сейчас, когда юноша нервничал, они его раздражали, он торопливо заправлял их за уши, но эти отросшие, непослушные пряди, опять лезли, они, как и их хозяин, жаждали свободы.
Когда Калос уже отчаялся, знакомец появился, он был одет как набатей, в халат, и голова была замотана тряпкой.
Даже не переведя облегчённо дух, Калос накинув на голое тело хламиду, выбежал наружу. Ещё предстояло дождаться того высокопоставленного человека, которому его представят.
Знакомец отвёл юношу в сторону, подальше от лишних глаз, на задний дворик, где наказывают преступников или рабов. Там в грязном тупике, отгороженном от города арками, у Калоса всё сильнее зудела шея, из-за навеянных воспоминаний о тюрьме. Такая же серая стена, видны закрытые ворота и подвешенные на вывернутых руках восставшие. После смерти отца, и захвата Книд восставшими, Калос долго скрывался, старался передать информацию персам, попросить помощи. Но нашёлся предатель, выдавший его восставшим. Так он и оказался в тюрьме.
Всё это чёрной волной воспоминаний неожиданно накатило, юноша даже не заметил, когда к ним подошёл невзрачный невысокий рыжеватый мужчина лет сорока. Одетый то ли странствующим торговцем, то ли лекарем, мужчина вёл за собой послушного ослика с пёстрой тканной попоной.
Калоса поразили светлые, хитрые наглые глаза мужчины, как у лисы, бегающие, изучающие, а лицо… рыжеватая бородка, всё остальное как расплывается, отвернёшься и не вспомнишь, совсем-совсем не примечательное.
Мужчины поздоровались, пообщались, Калос не знал этого языка, но это не раздражало, юноша был настолько испсиховавшийся, что сейчас под взглядом вновь прибывшего ощущал себя просто оцепеневшим. Знакомец просто отдал его мужику с осликом, как застывшую куклу. Выйдя из оцепенения, юноша пожал протянутую ему руку. После этого, казалось, что человек с осликом утратил к нему интерес. Мужчины отошли, обсуждая какие-то свои дела. Калос остался один, съедаемый беспокойством, возьмут его — не возьмут.