Мне не особо понятен смысл этих слов, но они глубоко ранят Лавра. Он мгновенно поменялся в лице и часто заморгал, словно пытается избавиться от наваждения.
— Вот как. У отца был на стороне роман, а я строю отношения. Не чувствуешь разницу?
— И ты, и он оба меня предали! Оба тяготеете к простушкам, от которых нет никакого проку! — лицо Лидии Евгеньевны покрылось багровыми пятнами.
Яна обняла Лавра за шею, испугавшись.
— Я тебя не предавал, мама, — задушено прошептал Лавр. Я кожей ощутила всю его уязвимость и это причиняло боль.
— Если ты переступишь порог этого дома, то можешь забыть, что у тебя вообще когда-то была мать, — жестко заявляет женщина.
Это удар ниже пояса. У меня и, кажется, у всех присутствующих вмиг перехватывает дыхание. Теперь атмосфера не просто напряженная, она наполнилась свинцовой тяжестью и буквально неподъемным грузом свалилась на плечи.
— Хорошо, — резким ответом Лавр тут же разрезал неприятную звенящую тишину. — Как тебе будет угодно, — он открыл дверь и торопливо вышел из дома, я последовала за ним.
В машине мы ехали молча. Я не знала, что сказать. Всё это было очень ужасно, но самое болезненное то, что именно я стала причиной подобного исхода. Лавр напряженно всматривался в дорогу. Его губы превратились в тонкую бледную полоску. Он переживал, причем очень сильно, но старался выглядеть невозмутимым.
— Лавр, — осторожно позвала я его.
— Не надо, — мрачно ответил он. — Давай лучше просто помолчим.
И мы молчали. Долгих несколько дней мы просто молчали. Я так сильно не хотела быть навязчивой, так сильно боялась этого, что безропотно продолжала хранить наше взаимное молчание. Что-то между нами переломилось, вектор наших отношений внезапно взял совсем другой курс. В голову даже начали закрадываться жуткие мысли, связанные с тем, что вот-вот моя такая недолгая, но трепетно любимая сказка, подойдет к своему неутешительному финалу. Мать всегда останется матерью, какими бы трудными ни были ее отношения с детьми. А я… Кто я? Просто женщина, временная спутница в жизни Лавра. До меня были другие и не факт, что после меня никто не придет.
Я пыталась как-то примириться с мыслью, что Лавр всё-таки выберет мать. Сейчас он побудет хмурым и задумчивым, а потом, как обычно, всё поддаст логическому анализу, взвесит все «за» и «против», а затем примет окончательное решение. Я пыталась призвать на помощь весь свой оптимизм, с которым я старалась идти по жизни после того, как из нее исчез бывший муж, но ничего не получалось. Сейчас мой оптимизм куда-то исчез, и я начала о многом думать в негативном ключе. Воображение даже рисовало мне ту сцену, в которой Лавр заходит в спальню и объявляет о том, что мы больше не можем быть вместе. Я забираю Яну и навсегда ухожу восвояси. Всякий раз, когда я думала об этом мне по-настоящему становилось больно и плохо.