Крепко схватившись за бортик балкона, я глянула вниз, затем вновь подняла лицо к небу.
— Я должна всё ему рассказать, — прошептали мои губы. — Я должна полностью довериться Лавру. Он имеет полное право знать всё.
— Что «всё»? — раздался за моей спиной родной голос, а через секунду большие сильные ладони сжали мои плечи. — Что я должен знать, Майя? Что ты скрыла от меня?
Лавр застал меня врасплох, но так было даже лучше — отсутствовало время для того, чтобы в сотый раз всё переосмыслить и испугаться. Я повернулась и столкнулась с сосредоточенным и немного прищуренным взглядом лазурных глаз. Лавр изучал мое лицо и терпеливо ожидал ответа на поставленный вопрос.
Я прекрасно понимала, что он заметил мое скверное состояние еще тогда, когда мы были у тёти Гали. Но Лавр благоразумно решил не давить на меня, поэтому никаких расспросов с его стороны не последовало. Единственное, о чем он спросил, так это о моем самочувствии. Я ответила, что со мной всё в полном порядке, но сомнение во взгляде Лавра всё равно осталось. Очевидно, что рано или поздно он бы всё равно потребовал от меня правды. И это справедливое желание.
— Майя? — тихо обратился ко мне Лавр.
Я плотней укуталась в его кардиган и поджала губы. Нужно просто выдавить из себя первое слово, а потом всё само собой преобразуется в предложения, а предложения — в рассказ. Просто сделать первый шаг, произнести первое слово всегда так невыносимо сложно. Но я ведь со многим уже успела справиться, ведь так? Неужели не справлюсь с ответом?
— Дима вернулся, — воздух колючим комком вырвался у меня из горла вместе с кратким ответом.
Лицо Лавра осталось прежним, даже взгляд ни капли не изменился. Когда надо он умеет блестяще владеть собой и это меня в Лавре восхищало. Я бы тоже хотела научиться подобной невозмутимости, но уже, наверное, поздно браться за изучение такое сложной науки.
— Идем в дом, — строгим тоном произнес Лавр. — Здесь слишком холодно. Ты можешь заболеть, — он взял меня за руку и уверенно повел прочь с балкона.
Мы обосновались на кухне. Лавр заварил мне чай, бросил в чашку ломтик лимона, как я любила. Себе же сделал кофе. Некоторое время мы молчали, и я не сразу поняла, почему вдруг между нами возникла такая затяжная пауза. Делая неторопливые глотки чая, я смотрела в окно, что выходило на детскую, построенную специально для Яны, площадку. Лавр уже после переезда мне признался в этом.
Мы молчали, потому что Лавр был ошарашен моим ответом. Он этого не показал, но судя по тому, что не спешил развивать разговор дальше, мои догадки оказались верны. Так же вероятней всего, Лавр опасался, что мне может стать плохо или в целом разговор негативно скажется на моем физическом состоянии. Эти опасения были не безосновательными, но я решительно не хотела впускать в свое сознание мысль о том, что могу сейчас дать слабину. Не могу. Не буду.