— Ааааа….господи… Алекс…кончаю…сейчас.
Алекс взрывается белой вязкой спермой, внутри пульсирующей и сжимающей его плоти Давида. Они кончают одновременно, Алекс глубоко и с хрипами. Давид анальным оргазмом, совершенно не прикасаясь к своему члену, кричит, тяжело дышит. Пытается соскочить с члена Алекса, но тот его удерживает, накрывая член, мастурбируя, освобождая от спермы, размазывает ее по своему животу.
— Хочу, чтоб ты вычистил меня, пожалуйста.
Алекс не сразу понимает, что он него хотят, но аккуратно слезает со стонами с члена Давида. Разворачивается к нему попкой, опускается, начинает облизывать его член, вычищать ствол, жадно лаская языком.
— О, да, вот так, черт, как ты это хорошо делаешь.
Алекс тонет в блаженстве, смотря на то, как с чуть приоткрытого сфинктера Давида вытекает его семя. Дотягивается рукой и размазывает его по опустошенным яичкам парня.
— Что ты задумал, Алекс?
— Тебе страшно, мой мальчик?
— Нет, мне любопытно.
— Тогда стой и предвкушай, фантазируй, что я могу сделать с тобой.
Алекс стоял совсем рядом, лишь слегка прикасаясь к Давиду, у которого были завязаны глаза. Он скользил губами по его шее, вдыхая запах свежести и солнца, так пахла его загорелая кожа. Они вернулись из поездки пять дней назад, проведя незабываемые каникулы, полные секса, страсти и наслаждения. Но по приезде навалились дела, Алекс пропадал в галерее, со дня на день должна была открыться его выставка.
Несколько ключевых экспонатов были ему дороги, а центральная скульптура его Давида в полный рост была главной. Он мог смотреть на нее часами, эстетически наслаждаясь ее совершенством. Давид — его бог, его порок, его соблазн и страсть. Они не виделись словно целую вечность, и как только Давид зашел в мастерскую, было видно, как блестят его глаза, как он нервничает, поджимая губы.
— Подойди.
Давид быстро подходит, но Алекс его останавливает рукой, проводит по груди, цепляет футболку и стаскивает ее через голову парня. Загорелая кожа блестит в солнечных лучах, что проникают сквозь витражные окна мастерской, на ней играют солнечные зайчики. Маленькие соски, словно розовые бусины, просят поцелуя, но Алекс сдерживает себя.
— Я так скучал по тебе.
— И я.
В руках Алекса появляется черная лента, он быстро обходит Давида со спины и завязывает ему глаза.
— Что ты задумал?
— Ничего такого, что тебе не понравилось бы.
Алекс проводит ладонями по его спине, прислоняется, целует шею, облизывая теплую кожу языком.
— Алекс, я соскучился, не мучай меня, — Давид громко выдыхает, он чувствует, как начинает нарастать его возбуждение, с Алексом всегда так.