Внезапно нотариус сник, как воздушный шарик, из которого выпустили воздух, и, запнувшись на полуслове, протянул мне красивый лист с печатью:
– В общем, вот завещание – сами ознакомьтесь. Лучше, как говорится, один раз увидеть, чем сто раз услышать. Всё это ваше. Других наследников нет. Свидетельство о смерти у меня… Выписка из реестра… Та-акс… Соболезную вам, – спохватился вдруг Петрищев и очень достоверно сделал скорбное лицо. – Бабушка ваша была удивительным, необыкновенным человеком…
– Спасибо… Но я не могу принять наследство… – печально покачала я головой, перебив перечисление наследственной массы и соболезнования.
– Почему?! – воскликнули хором Петрищев и молчавший до этого Донников.
– Потому что сначала я хотела бы развестись.
– Развестись?.. – удивлённым эхом прозвучало из угла, где сидел Илья Викторович.
– Вы замужем? – нахмурился Петрищев.
А на лицо Донникова почему-то набежала тень лёгкой грусти.
– Это был неосмотрительный шаг с моей стороны. – Я опустила голову. – Меня угораздило выйти замуж за… впрочем, взгляните сами! – И я протянула нотариусу папку с досье на Макса.
Петрищев с видом знатока пролистал дело толстыми пальцами с рыжими волосками на фалангах.
– Может быть, аннулировать брак как незаконный?.. – предложил он авторитетно, ознакомившись с содержимым папки.
– Но я вышла замуж по собственному желанию, с целью создания семьи, меня никто не принуждал, – возразила я. – А если женихом двигали другие цели, то этот факт ещё не делает брак фиктивным…
Донников совсем приуныл.
Петрищев, наоборот, жизнерадостно улыбнулся.
– Тогда можно просто расторгнуть его в одностороннем порядке! И через месяц вы – разведённая женщина и счастливая обладательница миллионного состояния!
И он расхохотался.
«Какой оптимист!» – невольно позавидовала я.
Донников тоже скромно улыбнулся – чуть заметно приподнялись уголки его нежно очерченных губ.
Забегая вперёд, скажу, что Петрищев оказался плохим пророком – развод так и не состоялся, а в наследство я вступила не через месяц, а через две недели.
Ознакомление с «наследственной массой» меня ошеломило – четыре девяти- и четырнадцатиэтажные гостиницы «Сова» в разных уголках страны, коттедж, напоминающий сказочный дворец, загородная дача примерно тех же масштабов роскоши и немаленький денежный вклад на счету в банке.
Выйдя из конторы нотариуса, я сразу достала телефон, но тут же вспомнила, что Инессе звонить ещё рано.
Поделиться радостью было совершенно не с кем, а расплескать её на кого-нибудь близкого очень хотелось. И оказалось, что ближе Лены у меня никого и нет. И я позвонила ей. Не зная, что услышу в её голосе – радость за меня или огорчение за себя. Может, недоумение, что я вообще позвонила. Может, недовольство, что я лезу в её жизнь.