– Знаешь, в чём наша проблема, Надя? В том, что ты так и не научилась мне доверять! – жёстко, глядя в отражение. – Ты взяла на себя роль жертвы, и она так вросла в тебя с годами, что тебе проще никого к себе не подпускать, чем довериться человеку, который о тебе заботится. Нравится, чувствовать себя обиженной? Нравится бегать от меня? Чего ты хочешь? Можешь сформулировать это в слова? Так просто устно произнести можешь? Что тебе нужно, чтобы ты была счастлива? Чтобы, наконец, подпустила меня к себе?
Она не шелохнулась, и когда платье сползло по её телу на пол. Осталась стоять в белье, расправив плечи и выпрямив спину.
– Я не бегаю от тебя. Мне иногда нужно побыть одной. Как и любому человеку. Всего лишь, – говорила тихо, пыталась его успокоить.
Саид и сам хотел обуздать зверя, над которым потерял контроль, когда познакомился с доктором Смирновой. С сучкой неприступной, что уже все нервы по нитке из него вытащила. Он и до неё не отличался степенностью и воспитанием, а теперь вообще в ревнивого психа превратился.
– Придётся потерпеть моё присутствие.
– И? Что дальше? Как ты будешь учить меня любить тебя? – в голосе проскользнул ничем не прикрытый сарказм. Ладно, не вопрос.
Поддев пальцем застёжку её бюстгальтера, ловко расстегнул и, спустив бретели по рукам, швырнул на пол. Надя резко приложила ладони к большим полушариям, опустила взгляд вниз.
– Не бойся меня, – развернул к себе, поймал за подбородок, силой приподнимая её голову. – Посмотри.
Встретились взглядами.
– Я не боюсь.
Даже если бы он сейчас взял её силой, загнув прямо здесь, у зеркала, она бы и звука не проронила. Гордая сучка. Только взгляд лгать не может. Как не лгал и взгляд Саида. Он хотел её до одури. До трясучки, до бешеной лихорадки. И она, пожалуй, единственная женщина в мире, кого он столько ждал.
– Пойдём, – повёл её за руку, уселся на кровать и увлёк Надю за собой. Пока она не очухалась и не начала противиться, усадил к себе на колени передом, заставляя обхватить его ногами. Ну, почти.
– Что это ты задумал, Саид? – строго сводит брови на переносице, хотя искорки интереса на дне зрачков всё же вспыхивают.
– Ничего из того, что не понравилось бы твоему телу, – руки скользят по позвоночнику вверх, сжимают её хрупкие плечи, а потом вниз, к пояснице. Худая. Даже слишком. Истощилась за последние дни. И тут в Хаджиеве уже просыпается гребаный защитник. Аж шерсть дыбом.
– Ничего не выйдет. Я так не смогу, – выдохнула ему в губы, всё ещё пытаясь прикрыть грудь.
Убрал её руки, опуская взгляд на коричневые, чуть сжавшиеся соски.