Я зависаю на несколько секунд, переваривая то, что он сказал. Черт бы его побрал, он прав!
— Ну, так что? — кивает на ходунки.
— Ладно. Согласна, — сдаюсь я, — ты прав.
Но прежде, чем усадить туда Алису, достаю салфетки и быстро протираю поверхности, потому что дочь обязательно попробует их на вкус. А она тем временем очень мешает мне, и то и дело пытаясь перелезть через мои руки, чтобы добраться до желанной цели.
Пока я занята ходунками и Алисой, Глеб распаковывает остальные вещи, купленные вчера.
— Зачем ты это делаешь? — все-таки спрашиваю, заметив в коридоре коляску.
— Не знаю, Надь. Нашло что-то вчера. Может, твой жалкий вид меня спровоцировал, — будничным тоном произносит Глеб.
А я, как только понимаю смысл сказанного, чувствую, как от обиды аж в горле перехватывает.
— Шучу я, Надь, — смеется парень.
Я, схватив пачку салфеток, оказавшихся под рукой, метко пуляю ему в голову со словами:
— Идиотский у тебя юмор, Глеб!
Я так злюсь, что даже не пожалела бы ходунки, которые полетели бы следом за салфетками, но меня останавливает Алиса. Дочке-таки удается добраться до подарка. У нее столько радости на моське, что у меня не поднимается рука разочаровать мою малышку.
— Не злись, — миролюбиво произносит Глеб.
Я игнорирую его, играя с Алисой.
— Надь, посмотри, что у меня есть.
Боковым зрением замечаю движение силуэта парня в мою сторону и застываю. Что у него там есть еще? И надо ли оно мне?
Когда Глеб подходит слишком близко, дергаюсь в сторону.
— Аккуратно! — рявкает он.
Я кидаю на него сердитый взгляд, но, увидев в его руках картонный поднос с двумя стаканами из Мака и бумажный пакет с круассанами, почти прощаю его. Мне так давно хотелось горячего чаю и булочку, что, увидев их воочию, мой желудок сжимается в комочек от предвкушения. Привычка, чтоб ее!
— Не ори! — огрызаюсь на него и резко встаю на ноги.
Глеб в недоумении смотрит на меня.
— Что? — выдергиваю ближайший ко мне стакан из держателя и вытаскиваю круассан из бумажного пакета. — Считай, я наполовину простила тебя за твою идиотскую шутку, — бросаю через плечо Глебу.
Все внимание перевожу на Алису. Аккуратно ставлю стаканчик на пол, достаю из сумки пачку печенья и, вытащив оттуда одну штуку, протягиваю дочке.
— Дай!
— Не рановато ты ей печенье даешь? Насколько я осведомлен, детей по утрам кормят кашками.
Мои щеки заливаются румянцем. Ну что же он так действует на меня? Но говорить ему правду о том, что я кормлю Алису грудью, я не горю желанием. Да и не его это дело.
— Не переигрывай, Глеб. На заботливого родственника ты не дотягиваешь. Моя интуиция вопит о том, что тебе что-то от меня нужно. Только так и не могу понять, что именно. — Поворачиваюсь к парню лицом.