Улита говорила разумно и убедительно.
- И епископ Дионисий меня оправдал, я ему как тебе вот все в грамотице поведала: и про Олега, и коварные помыслы его.
- Что же ты замуж снова не выйдешь, так и супружник тебя с сыном защитил бы, и слухи разом пресечь можно было бы?
- Горевала я по Юрию крепко, в монастырь хотела уйти и думать ни о ком другом не могла. Да как из мира уйти, а Ростиславушку одного оставить? Такие, как Найден, быстро его погубят. Материнская рука нужна... А сейчас и пошла бы замуж, отболело уж все, да где найти такого, как ты, - сильного, умного, доброго. Глянешь кругом, ан и нет больше таких. Завидую я подружье твоей, ох завидую. Был бы свободным, не выпустила бы из объятий своих, так и висела бы у тебя на шее, - и Улита нежно обняла растерянного Димитрия.
Он не знал, что и думать, теперь княгиня представлялась ему несчастной, обиженной судьбой женщиной, одинокой и любящей. Да ни кого-нибудь, а его - Димитрия. Сладкий яд похвалы медленно капал на истерзанную зверем грудь. Князю было стыдно за то, что он к Улите таких страстных чувств не испытывает. Нравится она ему, и водимую он хотел бы иметь, наверно, такую же, такую, но не ее... Хотя... нужны ли они, эти чувства? Вот лежит она рядом, такая теплая, податливая, протяни руку, да возьми. Чего ж еще надо? Добра от добра не ищут.
- А за грех, что сейчас с тобой совершила, я у Бога на коленях прощение вымаливать буду, - кротко шепнула Улита, склоняя голову ему на плече. Димитрий медленно погрузился в сон.
Когда на утро он проснулся, княгини уже не было. Как воин, привыкший спать в чистом поле с оружием в руках, Чернореченский князь обладал чутким сном, но толи раны и усталость дали о себе знать, толи Улита двигалась тихо, как кошка, но ее ухода он не заметил. О случившемся Димитрий решил никому из дружков не сказывать, чтобы не марать княгиню. И хотя он ее не звал, неотступное чувство непонятной вины преследовало князя, не за грех прелюбодеяния, а именно перед Улитой, как перед влюбленной в него бабой.
Прощание получилось сердечным. На пристань проводить гостей вышел почти весь город. Впереди стояли Ростислав с Гаврилой, чуть поодаль Улита, заозерские нарочитые [3] мужи и местное духовенство. Не хватало только Найдена, чему Димитрий был только рад. Гаврила долго расхваливал удаль Чернореченского князя на ловах, вспоминал добрую охоту и приглашал осенью непременно вновь испытать ловчую удачу теперь с соколами на цапель. Ростислав обнял Димитрия за шею:
- Кабы не ты, уж и страшно думать, что бы было. Возьми одного из медвежат в подарок.