Княгиня резко вскочила, опрокинув при этом лавку, и с прытью, неожиданной для ее преклонных лет, подлетела к сыну. Ее прищуренные подслеповатые глаза кольнули князя холодными иглами материнской обиды. От напускного спокойствия не осталось и следа.
- Разрушаешь все, что отец с таким трудом создавал! Уж не трусливей тебя был, а союза с князем Мстиславом искал. Мира добивался! Брак этот всем нужен. На юге - то неспокойно. Говорят, с востока рать кочевая идет, а мы рубить друг дружку будем. Поезжай за княгиней!
- Да поеду, поеду, - видя волнение матери, успокаивающим тоном пропел князь, - что разбушевалась - то так. Я вон и подарок жене отправил - Ярого. Красавец, а не комонь[9]. Она, говорят, лошадей больно любит.
Анна побагровела от злости:
- Нешто ты в своем уме? Княгине Ярого подарить! Комонь - то дикий, мужей с себя скидывает, а ты его молодухе. Или вдовцом хочешь стать? Убьется, ведь, княгиня.
- Чтобы убиться, надо сначала на него влезть, - усмехнулся сын, - она и подойти к комоню не сможет.
- Зачем тогда дарил?
- Да так, позабавиться.
- Позабавиться!? Был бы жив отец, он бы тебе дал позабавиться. Извел меня! А как умру, что с княжеством - то будет, при озорнике таком!
- Ну, будет, матушка, будет, не ругайся. Я княгине еще кольцо отослал, то, что ей приглянулось. Вот к князю Заозерскому на ловы [10] съезжу, и сразу за женой сберусь.
- На ловы, к Заозерскому князю?
- Ну, да. Он меня пригласил, неудобно отказать.
- Да князю Заозерскому десять годков, какие там ловы. Небось, мать его - вдова молодая - пригласила? Распутница окаянная, про нее знаешь, что говорят? Мужа старого на тот свет сжила, а теперь таких олухов, как ты, заманивает.
- Болтают все! - запальчиво выкрикнул Димитрий, - У нас - то и лесов добрых нет, и все зверье перебили. Какая уж охота!? А в Заозерье и медведи, и рыси, и вепри. Есть где разгуляться! Отпусти.
Сын ласково улыбнулся:
- А княгиня мне больно-то и нужна, не думал я про это. А приеду - и сразу за подружьей.
- Вот ехал бы сразу за Еленой, там края-то тоже дикие, лесные, зверья не меньше, а земля твоя: охоться, сколько хочешь, и не надо никому в ножки кланяться.
- Я никому и не кланяюсь. Да уж собрались мы. Слышишь, комони под окном ржут, кмети заждались. Пойду я.
Мать вздохнула, махнув рукой, мол, делай, что хочешь. Князь смиренно поцеловал материнскую руку, поднял опрокинутую лавку, перекрестился на образа и выбежал вон.
Княгиня опять села, прикрыв глаза. «Неужели я ошиблась?» - опять мучительно завертелось в голове. Вспомнилось, как семь лет назад вот так же, как сын, стоял у окна его отец и громогласно доказывал ей выгоду этого брака.