– Хотите посмотреть представление? – уточнил Бортников.
– Я ваши кумирческие боги подвергаю себе под ноги! – донеслись до нас хриплые крики артиста. – В грязь топчу, веровать не хочу! Верую в Господа нашего Иисуса Христа и целую его в уста!
Еще немного, и жестокий царь Максимиллиан убьет за веру сына.
– Сыноубийца! – закричал какой-то мужчина.
Я вздохнула. День только начался, но многие уже изрядно пьяны.
– Нет. Не хочу. Прошу прощения, Иван Петрович, я сейчас вернусь, – забрала я ладонь и, не дожидаясь ответа, побежала к мальчику, отчего-то уверенная – надо торопиться. – Василий! Вася! – громко крикнула я, по дороге уворачиваясь от чьих-то рук.
Он услышал, завертел головой. Я помахала ему, подзывая.
– Чего, теть Маш? – подбежал ко мне он.
– А там в лапту играют! Пошли! – я потянула его за руку. Вовремя. Тот самый, негодующий пьяница уже лез с кулаками на царя-безбожника. Или не тот.
Гуляния были в самом разгаре. Играла музыка, горожане соревновались, христосовались, танцевали и … напивались. Водка – обжигающая замена реальности. Лекарство от бедности, разрушающее личность.
Я, наконец, заметила Анну – она стояла рядом с Петром. Хорошо. Раз Чернышов с ней – можно не волноваться. Пусть веселятся. Проводила Василия к детям и поцеловала в нежную щеку.
– Иди играй.
– Нежности! – скривился он и вытер щеку грязным рукавом.
– И передай матери, что я уже ушла домой! – рассмеялась я.
Ему не было неприятно. Совсем наоборот. Он тянулся за лаской, мать редко баловала его. Причиной было и воспитание – не принято было среди рабочего люда лелеять детей, и отсутствие сил – Анна очень уставала.
– Хорошо! – пообещал он и, быстро прижавшись ко мне, обнял и побежал играть. Только пятки сверкнули.
Я проводила его глазами и, безо всякой надежды на успех, обернулась в поисках адвоката. Вряд ли он остался меня ждать. Да…сегодня я превзошла самое себя… образец благовоспитанности. Разумеется, адвоката на месте не было. Погуляли и хватит. Пора домой. Я вздохнула, чувствуя невыносимую тяжесть, свалившуюся мне на плечи, и уткнулась в чужое пальто.
– Я вас поймал, – заявил мне Иван Петрович. – Составите мне компанию за обедом, Машенька? В честь праздника?
Мне стало тошно. Неужели я кажусь ему настолько жалкой, что единственное желание Бортникова – меня накормить?
– Никак не получится, – как можно беззаботнее отозвалась я. – Вечером у меня встреча, я хотела бы зайти домой.
– В таком случае я провожу вас, – безапелляционно заявил мужчина. – Вашу руку.
– А вы умеете быть настойчивым! – я взяла его под локоть.