— Скажи, а на Найдене том сапоги красные были? — пропустила мимо ушей хвалебную речь Настасья.
— Были, — замер Вышата, вскидывая правую бровь. — От князя Юрия Бежского в наследство сыну Ростиславу достались, а коршун тот чужое на себя напялил. В них и схоронили, отец твой Димитрий не дал покойника разуть.
— А есть ли могила? — настойчиво допытывалась Настасья, словно от этого зависела ее судьба.
— В Михайловом скиту, на Залесской стороне. Княгинюшка, да чего ты всполошилась? Чего тут тебе наплели злыдни эти?
— Он мне являлся, молиться за него просил, — призналась Настасья. — Я молебен просила творить за упокой.
— То верно, все так, — согласился боровик, глядя куда-то в себя.
И опять ветка настырно заскреблась по слюдяному оконцу.
Дверь в трапезную резко распахнулась, отлетая к стене и издавая оглушительный грохот. В комнату ворвался заляпанный грязью в дорожной мятле Всеволод.
— Я княгиню свою никуда не отпускаю, и волю на то не даю! — с порога заорал он на Вышату. — Да кто ему право дал чужих жен увозить?! Так и передай, Димитрию, чтоб не лез, куда не просят! За своей женой пусть приглядывает, а я здесь и сам разберусь!
Настасья решительно встала между мужем и гостем, уперев руки в бока:
— Да никто меня забирать не собирается, — успела она вклиниться в словесный поток. — Никому я не нужна, — добавила совсем горько, отводя взгляд.
— Как это никому? — уже спокойным ровным тоном, краснея, заглянул ей в лицо Всеволод. — Ивану нужна, Прасковье, граду Дмитрову куда ж без княгини.
Настасья полоснула его взглядом, полными злого укора.
— Ну, мне-то само собой, — поспешил добавить Всеволод, — куда ж я без тебя… Да про то и говорить нечего… Нужна всем… мне особенно.
— Дозволь, княже, пойду я, — холодно отозвалась Настасья, лишь сильнее обидевшись от его попытки сгладить промах. — Вам потолковать с гостем с глазу на глаз надобно.
— Ты, Вышата, угощайся, угощайся, — совсем миролюбиво повел рукой в сторону стола Всеволод, — я сейчас, мятлю грязную скину и ворочусь.
И Всеволод под кривой усмешкой боровика развернулся и поспешил за женой.
— Ну, чего ты разобиделась, — поймал он ее в темном уголке, прижимая к себе.
— Чего?! Да ты опозорил меня сейчас! — взвилась Настасья.
— Ну, не так речь повел, об одном думал, другое вперед вылетело, что ж теперь? — буркнул Всеволод.
— Не знаю я, что теперь, — вырвалась из его объятий Настасья и убежала прочь по скрипучей крутой лестнице.
[1] Ширинка — небольшой платок.