— Пожалуйста, не надо.
Я с надеждой смотрела в его искрящиеся азартом глаза, но глупо было на что-то рассчитывать. Он потянулся к пряжке с эмблемой охранных войск, расстегнул пуговицу, нажал пусковой бегунок молнии. Я смотрела, как парализованная, и не могла отвести взгляд. Содрогалась от омерзения, но неумолимо смотрела. Толстяк запустил руку в штаны и вывалил толстый налившийся член с яркой блестящей головкой.
— Давай, детка, — он кивнул на пол перед собой. — Или пошла вон, шалава. Скажу, что предлагала себя, как взятку. Если очень постараться — сядешь, как и папаша-уголовник.
Я снова покачала головой:
— Не надо. Прошу.
Он изменился в лице, поправил штаны и потянулся к коммуникатору на запястье:
— Дик, зайди в восьмую — тут проблема.
Я смотрела на него, выпучив глаза. Кивала, как ненормальная, и шептала, чтобы он отменил вызов.
Толстяк посмотрел на меня, оскалился:
— Отбой, Дик. Улажено.
Только уже потом я задумалась: был ли Дик на самом деле?
Он вновь вывалил член:
— Давай, детка, постарайся.
Хотелось реветь, но слезы мне не помогут. Под его тяжелым взглядом я опустилась на колени, и отвратительный, обвитый венами ствол торчащий из черной мочалки, оказался перед моим лицом. Я подняла голову:
— Я не умею.
Толстяк смотрел сверху вниз, криво усмехнулся:
— Врешь.
Я покачала головой. Я не вру.
— Целка?
Я кивнула.
— Да что б тебя. Никогда не был первым. Хотя бы во рту.
От этих слов меня скрутило в приступе тошноты. Я представить не могла, что эту дрянь можно взять в рот.
— Учись. Ну, — он неожиданно погладил меня по макушке, как котенка, голос приторно смягчился, — давай, детка. Это не сложно. Важно лишь старание. Ты ведь не хочешь меня расстроить?
Я медлила. Отвернулась и, закаменев, смотрела на крашеную серым дверь, отчаянно надеясь, что она откроется. Что этому кошмару положат конец. Плевать на стыд, на все плевать. Не смогу. Не хочу.
Толстяк одной рукой взял меня за волосы на макушке, другой подцепил свой член и попытался ткнуть головкой прямо в губы, но я увернулась. Горячо прошлось по щеке, и я едва не дернулась от омерзения, сжала кулаки. Но подняла голову, выдавила глупую улыбку. Старалась выглядеть наивной до идиотизма. Что я могла? Тянуть время. Досмотры не могут длиться вечность. Кто-то же должен хватиться этого урода? В часы свиданий время расписано. Я постоянно косилась на дверь. Если бы умела молиться — молилась. Всем существующим и несуществующим богам.
— Ну, давай. Поиграй с ним. Я не могу ждать вечность. Давай! Какая же ты милашка, как кукла.
Он вновь и вновь гладил меня по голове. Разомлел, размяк от предвкушения, сопел, как боров, и все время шарил потными ладонями. Кажется, даже забыл про время.