И чувствовать себя счастливой. Мне кажется, я была бы счастлива.
Я не говорила этого даже Кейт, и только теперь начала понимать, как это мучило. Я вновь и вновь задавала себе вопрос: какой он? Но могла ответить лишь тем, что на виду. Консервативный, сдержанный. Порой деспотичный в мелочах. Сейчас мне казалось, что истинное его лицо мне удалось мельком увидеть тогда, перед выходом на прием Торговой Палаты. Когда я узнала, что там будет аль-Зарах. Но это были лишь догадки.
Но еще сильнее мучил другой вопрос. Вопрос, который я не должна позволять себе задавать даже мысленно. Он запретен для меня, потому что на него есть четкий, обусловленный должностными обязанностями ответ.
Кто я для него?
Все усугублялось тем, что я жила в его доме. Теперь мне казалось, что инструкции департамента были не так уж бессмысленны. Обязательство дважды в неделю ночевать в служебной квартире не давало забыться. Каждый должен знать свое место. Так проще. Определенность всегда лучше. Она исключает вопрос: кто я?
Я нервно покачала головой, не желая перебирать ответы. Очень хотелось махнуть рукой, пустить все на самотек. Но я понимала, что эта ядовитая мысль, возникнув, теперь будет преследовать меня неотступно. Колоть, как заноза. Я хотела большего. Жизнь — это не только секс, не только формальности. Думаю, сейчас бы я ответила, что жизнь — это вовсе не это.
Несмотря на поздний час, я была полна решимости дождаться Пола. Хотела выпросить свой кулон. Если получится, если он будет расположен говорить и слушать. Я даже оделась как можно скромнее: шелковая пижама шоколадного оттенка и такой же шелковый халат. Убрала волосы в низкий хвост, смыла макияж. Я хотела просто побыть рядом, просто поговорить. Смотрела в окно, глядя на башню Центрального банка. Обернулась, когда услышала тяжелые шаги на лестнице.
Пол казался уставшим. Вымотанным. Он поднялся и остановился у перил:
— Ты еще не спишь…
Я улыбнулась:
— Хотела дождаться тебя.
Он покачал головой:
— Не сегодня. Я чертовски устал.
Я подошла, помогла снять пиджак:
— Я просто хотела услышать, что ты устал. Вот и все.
Он лишь хмыкнул:
— Как погуляли?
Стало неприятно, будто обдало холодом. Конечно, он все знает, но зачем это подчеркивать, если я сама это не озвучивала?
— Спасибо, замечательно. Я была рада увидеть Кейт.
Пол опустился на полосатый диван прямо здесь, в общей комнате:
— Плесни мне виски, дорогая.
— Конечно.
Я кивнула и поспешила к выдвижному бару. Налила ровно столько, сколько нужно, бросила пару кубиков льда. В консервативности есть своя утилитарность. Все привычно, одинаково, отлажено. Никаких сюрпризов. Какая бутылка, какой стакан, сколько лить, сколько льда добавлять. Не ошибешься. Я подала бокал и опустилась рядом на диван. Я уже знала все эти движения. Как заходит рука, как смыкаются пальцы, как шевелятся губы. Знала, что с начала он всегда делает два глотка через промежуток в пару секунд, и лишь потом опускает бокал. Вдруг стало интересно, что будет, если я налью больше, чем нужно? Или меньше? Или переложу льда?