Я знала, что Орлов хранит в кабинет бутылку-другую алкоголя, но предназначался он для гостей и деловых партнеров и доставались в исключительных случаях. Например, после успешно заключенной сделки. Сам же Максим Викторович никогда не позволял себе напиваться на работе, и только что-то из ряда вон могло выбить его из равновесия. Возможно, так сказались на нем проблемы в отношениях с Элиной. Но после сегодняшнего замечания Романова, я больше склонялась к тому, что причиной напряжения стали трудности в компании.
– Максим Викторович? – тихо позвала, но тот никак не отреагировал. Пришлось набрать побольше воздуха в легкие и повторить чуть громче.
На этот раз Орлов повернул голову в мою сторону. Несколько секунд промедления, будто его нетрезвый ум сопоставлял какие-то факты, а потом последовал более чем возмущенный вопрос:
– Почему вы еще здесь?
Не ожидала, что окажусь обвиняемой, и на меня так набросятся, поэтому немного растерялась:
– Потому что вы еще здесь.
Он задумался, потом кивнул головой, словно сообразил, что я имела ввиду.
– Идите домой, – приказал, а сам отвернулся обратно к окну, допивая одним глотком содержимое стакана.
После такой едва ли я могла уйти. Банальная человечность не позволяли оставить его пить в одиночестве. Напиваться с ним, конечно, я не собиралась, а вот поговорить или выслушать – вполне.
Наперекор приказам начальника я прошла в кабинет:
– Один хороший человек, часто мне повторял, что становится легче, если разделить с другим свои печали.
Орлов снова обернулся, и на этот раз на его лице отразилось раздражение:
– И кто это одаривает вас такими мудрыми мыслями, Лилиана?
Всегда неприятно, когда протянутую руку помощи грубо отталкивают, но я старалась не принимать это близко к сердцу, оправдываю язвительность мужчины дурным настроением. Ну или он все-таки подцепил от Романова эту отвратительную привычку унижать людей, обыгрывая это как шутку.
– Моя бабушка, – спокойно произнесла.
– Что еще мудрого изрекает ваша бабушка? – усмехнулся, делая новый глоток.
– Уже ничего, – как всегда, когда речь заходила о ней, почувствовала легкую грусть. – Ее уже нет в живых.
Лицо Максима Викторовича переменилось, теперь ему стало неловко за столь необдуманные слова.
– Простите, – налил себе в стакан еще немного спиртного, – день был тяжелый.
– Я заметила, – подошла ближе и положила руки на спинку кресла, предназначенного для посетителей. – Такого количества кофе вы еще не выпивали, – несмело добавила, рискуя получить замечание за нарушение субординации. Секретарь не должен панибратски общаться с начальством.