– Садитесь, – кивнул на одно из кресел.
Я, едва не запнувшись о ковер, осторожно прошла вперед и с вспотевшими от волнения ладонями присела напротив.
Максим Викторович не спешил переходить прямо к делу, будто был не до конца уверен в принятом решении. Уверена, ему не впервой увольнять людей, и он легко справлялся с этой задачей, но сейчас почему-то тянул время. Затеплилась слабая надежда, что, возможно, он еще передумает.
– Лилиана, я должен… – начал в формальной манере, но я, не выдержав напряжения, бестактно перебила его.
– Не увольняйте меня! – принялась умолять. – Знаю, что далеко не сотрудник года, но я стараюсь!
– Я не сомневаюсь, но…
– Всю жизнь пытаюсь быть как все, но ничего не получается. – Вдруг стало так жаль себя. Ну почему я такая невезучая? К несчастью, я родилась с двумя левыми ногами и руками из всем известного места. – У меня вечно всё идет кувырком, – и кабинет наполнили мои негромкие всхлипы.
– Только не это, – Максим Викторович вскочил из кресла, хватая со стола упаковку салфеток. – Не выношу женских слез, – присел рядом и участливо протянул пару бумажных платков.
– Простите, – утирала лицо, а сама только сильней ревела. – Знала, что рано или поздно вы устанете от моих выходок. Морально я готовилась к увольнению, но всё равно это так неприятно, – и не стесняясь, громко высморкалась. Конечно, я выглядела совсем не как леди, но терять всё равно уже нечего.
– Я не собирался вас увольнять, – раздраженно бросил Орлов. Видимо действительно плаксивые особы нервировали его.
– Тогда зачем вызвали? – с надеждой посмотрела на него сквозь туман слез.
– Хотел сделать вам предложение, – сурово взирал, вновь став моим начальником.
– Какое? – шмыгнула носом. Согласна на всё, раз это не злосчастное увольнение.
– Стать моей женой, – сухо произнес, будто оговаривал условия очередной деловой сделки.
Сначала показалось, что я ослышалась. Перенервничала, отчего подсознание сыграло злую шутку: не мог Максим Викторович предложить стать его женой, этого просто не может быть. Зачем ему это? Нелепица какая-то.
– Простите, я не поняла, – плакать резко перехотелось, – какое предложение?
Видимо, он чувствовал себя не в своей тарелке, поскольку поднялся с кресла и обогнул кресло.
– Я сказал, – медленно и четко проговаривал каждое слово, присовокупив к моим недостаткам еще и тугоухость, – что хочу, чтобы вы стали моей женой.
Глядя сверху вниз, он ждал моего ответа, но я, как кукла, просто хлопала ресницами и глазела на него, раскрыв рот. Всё-таки не показалось, Орлов и правда только что попросил выйти за него. Наконец я поняла бабушкино выражение: чужая душа потемки.