–– Погодите, Людмила, так режиссёр – это не режиссёр? Я имел в виду, что это не профессия?
–– Кто он по профессии я не знаю, – улыбнулась Людмила и, как показалось Роману, слегка покраснела. – Может быть и режиссёр. Я его знала, как друга Володи и Валеры. Он с Вовкой Валеру привёз из Афганистана. И имя у него такое смешное, украинское. Помню, в день похорон все рыдают, сплошная истерика, а я, как вспомню имя Режиссёра, так и смеюсь. Дура семнадцатилетняя. Вспомнила, – радостно выкрикнула Людмила, улыбаясь собственным воспоминаниям. – Грыня его зовут. И фамилия в том же духе, Гры… Гры… Грыбень? Нет. Грыня Грыбинюк. Точно, Володя в тот день подошёл ко мне и представил: «Знакомься Людка. Это Режиссёр Грыня Грыбинюк. Поступает в полное твоё распоряжение». Он тогда здорово нам помог, Володя должен был постоянно находится рядом с тётей Оксаной, мама с Ольгой, а вся бумажная волокита легла на меня и Грыню. А можно ещё раз посмотреть фотографию? – смущённо улыбнулась хозяйка квартиры. – В то время я была почти влюблена в Грыню. Конечно, тогда он был не таким, как на фотографии. Этакий задумчивый красавец, лермонтовский «герой нашего времени». Всё, что он делал, выглядело, словно делалось с ленцой, а потом оказывалось, что всё закончено вовремя, быстро и качественно. Невысокий, да и красотой не отличался, но потом оказалось, что все девчонки его отметили. Притом каратист. Знаете, в то время было модно ногами махать, у нас пол города в секции карате записывались, но до подобного уровня никто не дошёл. Они с Володей по утрам на площадке тренировались. Мы специально в шесть утра поднимались, чтобы посмотреть, как они ногами машут. Это сейчас, какой канал не включи, сплошные Джеты Ли да Джекки Чаны прыгают, а в то время подобное шоу было в новинку.
–– Людмила, у вас, случайно, не сохранилось фото Режиссёра? Может с похорон остались?
–– Вы знаете, нигде его нет, – засмеялась женщина. – Я потом просматривала все фотографии, хотела найти, но ни одной так и не нашла.
Допивая остывший чай, Роман прокручивал в голове полученную информацию, изредка поднимая глаза на углубившуюся в собственные воспоминания собеседницу. Наблюдая за скользящей по её лицу полуулыбкой, Роман с завистью подумал, что оставить воспоминания, заставляющие женщину и через двадцать лет, смущённо улыбаться, может только очень светлый человек.
***
Лариса влетела в кабинет и, включив компьютер на столе Звонарёва, резко опустилась на стул. Восстанавливая дыхание, она приняла рабочую позу, внимательно рассматривая чёрную заставку загружающегося аппарата. Дверь снова открылась. В проёме появилась громоздкая фигура полковника Григорьева. Оглядев тяжёлым взглядом притихших сотрудников, он поискал глазами к чему бы придраться, но спокойная рабочая обстановка не дала повода. Повернувшись к майору Чередниченко, полковник недовольно кивнул: