Он целый год наравне с другими почитателями всячески добивался Виктории. Победе над конкурентами очень помогла сулящая золотые горы дружба с КУНом – тот как раз в те времена пробился в Кремль. В итоге Немесов подписал грабительский брачный договор, на котором настаивала Горгулья (так Немесов звал Викину мать). Впрочем, об этом он почти не жалел: Виктория была идеальна как достижение и как партнер…
Кроме того, что теперь у нее четыре морщинки и она не рожает.
– Это чудо, что руку собрали, – сказал Туранов. – Но ни о какой дальнейшей игре, ни о каком будущем пианиста не могло быть и речи. Журавль с подбитым крылом – вот кто я был… Мне до сих пор тяжело подписывать директивы и штрафы. Плохо держит ложку, стакан. Едва пожимаю ладонь… Пришлось даже частично переучиться на левшу.
– Как вы потом?.. – спросила Виктория.
– Да как видите. – Туранов не удержался и подмигнул ей (глупая привычка из прошлого). – Выкарабкался. Но я вижу всю эту историю не в темных тонах, а в светлых. Бог просто не хотел делать из меня музыканта. Я думаю, Он направил меня на службу государю…
Раскатывать рукав Туранов не спешил. Напротив, он как бы невзначай повернулся – сначала налево, потом направо, – словно модель на подиуме.
– Как это произошло? – продолжала интересоваться Виктория.
– Это мрачная, кровавая и… – Туранов задумался. – Несколько мистическая история. Она не стоит вашего внимания. Некоторые вещи лучше не ворошить… Я лучше вот что скажу: так сказать, мораль моей басни. Между своим будущим и своим долгом – всегда нужно выбирать долг. На самом деле выбора нет. Надо просто поступать правильно. Я человека не предал, Петр Степанович, и искалечился – но моги я все перемотать – и поступил бы вновь точно так же…
Туранов застегнул запонку на рукаве, накинул пиджак и погрузился в другой диван – напротив пары. Пафосно представленная травма и последующая речь наложили на него отпечаток святости и загадочности в глазах Виктории.
– Верность – ценнейшее в наше время качество, – сказал нисколько не впечатленный Немесов, он продолжал методично протирать очки. – Впрочем, оно не так уж и редко встречается, если его подкреплять финансово…
– Спасибо, – важно кивнул Туранов. – А теперь я расскажу главное!..
В коридоре сильно зашумело: послышался хлопок дверью, а затем – сердитый мужской голос. Тихое шипение.
Головы гостей крутанулись в сторону от рассказчика.
Туранов ненавидел, когда его прерывали или оттягивали с него внимание – особенно когда он переходил к самому главному. А сейчас он разозлился еще крепче, так как дебоширил наверняка его сын Константин.