После того случая все неприятные люди вызывали в Немесове тревогу за свое поведение – и он методично вбивал ее в стекла очков. Они стали двумя прозрачными щитами, двумя перегородками с мультипокрытием между ним и миром. Таким образом каждый раз Немесов полировал защиту. Да и само по себе равномерное протирающее движение – отлично успокаивало.
Немесов был уверен, что пока он трет – он сдержится во что бы то ни стало. Но стоит прекратить и надеть очки – и уже не ручается.
При этом страх собственной агрессии по отношению к Туранову усиливал неприязнь к нему – как к источнику треволнений. Немесов вступил на замкнутый круг: чем дольше он потакал компульсии – тем ближе подходил к срыву – и тем упорнее тер…
Однако протирать вечно ведь тоже нельзя: что о нем подумают?..
Надо скорее уезжать.
– Дочка! Дай я тебя поцелую! – воскликнул Туранов. Он чмокнул Алисию в щечку. – Но ведь это же мои стихи… Ты, пожалуйста, без спросу их не бери, хорошо?
– Хорошо.
– Алисия, ты замечательная! – Виктория залюбовалась девочкой.
Та покраснела.
– Алисия, золотко мое… Пожалуйста, иди отсюдова… – сказал Туранов. – Не смущай меня. Погуляй где-нибудь. И поторопи маму, мы хотим чай.
– До свидания!
Алисия поклонилась, степенно развернулась и – довольно разулыбавшись – прыгучей, резкой, энергичной походкой вылетела из гостиной.
– Евгений, вы пишете стихи? – спросила Виктория, когда за девочкой захлопнулась дверь.
– Да, – улыбнулся Туранов. – Стыдоба, конечно. В мои лета стихи писать… Но если я пишу, Петр Степанович, то только на славу государю… Сложно, понимаете ли, держать в себе… восторг. Рвется, иногда прямо наружу просится. Я, бывает, не в силах устоять… Но, ей-богу, публиковать – никогда. Людишки… то есть наши граждане… не поймут. Думаю, нам – всем, кто душой за Президента, – надо вместе держаться… Друг друга поддерживать… Помогать… Петр Степанович, ну так как насчет восьми?..
Туранов замолчал. Столь поэтичное изъявление лояльности и одновременное повышение суммы взятки – должны были пропихнуть его через фильтр со скоростью света.
Немесов быстро отстучал по циферблату умных часов.
– Какое же восемь, Евгений? Время уже доходит десять – и мы с Викторией очень-очень задержались у вас. Вика, я завел мотор. Прости, зайка, но нам завтра рано вставать. За десять минут нам нужно успеть выпить чай. Извините, Евгений, государственные дела.
Туранов приоткрыл рот. Немесов выглядел невозмутимо и беспощадно – как статуя.
Туранов беспомощно посмотрел на Викторию.
– А… за девять?
– Вы не понимаете, не в цифрах дело, – покачал головой Немесов. – Мы очень благодарны за столь радушный прием, но нам нужно ехать.