Мужчины видели то, что хотели увидеть, – а Виктория их не переубеждала.
В целом, несмотря на «чудовищный кризис», поведение Вики практически не изменилось. За ужином она, как всегда, тешила мужа: рассказывала забавные истории, которые приключились с ней за день. Немесов с самого знакомства удивлялся, что с ней раз за разом происходят всякие диковинки. То в их сад залетит самолетик-письмо с призывом о помощи, но без обратного адреса… То одна из ее обезьянок-мармозеток ослепит и угонит Пумбу – и Виктория забегает по Арбату в поисках мармозетки верхом на роботе… То в шиномонтажной она перепутает свою «бмв» с чужой «ауди», а потом, осознав оплошность и испугавшись, – долго и безуспешно будет улепетывать от полиции.
Но теперь посреди анекдота Виктория могла уставиться в никуда – или забыться и не ответить на вопрос (что нонсенс). Или вдруг молча зашарить взглядом по лицу Немесова – словно не узнавая собственного мужа…
В такие моменты Немесов подсчитывал морщинки и заключал, что кризис среднего возраста не миф, а в самом деле существует, – и невнимательность жены вызвана скорбью по поводу скорой кончины своей красоты. Возможно, думал Немесов, Вике даже тяжелее, чем ему самому, считать эти складки…
Немесов решил, что супруге нужно помочь развеять горе – поэтому на сей раз он взял ее с собой в ежегодное восточное путешествие.
Но если бы он знал, чем все закончится – он бы ни за что этого не сделал…
Поездка с женой грозила испортить его «отдых» (Немесов совмещал полезное с приятным) – но по сути больше отсутствия достойной «релаксации» Немесова раздражала его туалетная вода. На ней по не понятной для него причине настаивала Вика – это единственная ее категоричная просьба за весь период их брака. Она хотела, чтобы он чем-то пах…
Однако цитрусы и зелень, которые для Виктории олицетворяли концентрат маскулинной энергии – муж как гонщик, – напоминали Немесову освежитель в писсуаре в одном венском ресторане. А оттеняющие мягкие древесно-фужерные ноты, создававшие у Виктории ощущение «крепкой стены», за которой всегда можно укрыться, – у Немесова ассоциировались с елкой, Вьетнамом и, следовательно, самым постыдным эпизодом в его жизни.
Немесов обожал жену и душился ради нее. Единственный плюс – аромат держался максимум два часа, и из гонщика-стены он быстренько превращался в ходячую, ничем не пахнущую версию смартфона…
Немесов вообще не терпел запахи, а ими полнился их дом. В длительных новогодних поездках проклятая вода пропадала в глубине чемодана, а нос Немесова кайфовал от безделья.