– Бедненький, прости. Я понимаю, у тебя папа умер, а я дура все про квартиру…
Вот глупости. Я-то тоже про квартиру, и мама. «Папу», как она выразилась, я не видел ни разу в жизни. Ну может и видел, но так давно, что уже и не помню. Только имя его и знаю, логически выводя из своего отчества. А-а, ну и фамилию. Мама почему-то решила оставить мне его фамилию. До всей этой истории я и не знал, что он в Липецке живет. Жил.
– Да ничего, – обнял я ее за талию, потерся лицом о пышную грудь. Может в порыве жалости что-нибудь мне, наконец-то обломится.
– Мой уже пять лет как умер. Но до этого мы с ним не жили года три. Я сначала к нему в гости часто ходила, когда мы с мамой только переехали к бабушке…
Я эту слезливую историю, признаться, уже слышал. Может даже не раз. Это кажется, была ее боль. А может она просто хотела иметь ее своей болью. С болью ведь как-то солиднее.
Я гладил ее живот.
– Но потом как не приду, у него дружки, пьянки, в квартире вонь, бабы какие-то. В общем, опустился он совсем…
И я опустился, чуть ниже живота. Просунул кончики пальцев под тугой ремешок ее брюк.
– И главное, он меня не стеснялся, за стол звал. Я как-то не выдержала и говорю ему…
Опомнившись, она шлепнула меня по руке, уже воевавшей с молнией на ее штанах.
– Ты что дурак? У меня же дома все!
– А мы тихонько, – прохрипел я ей на ухо, уже понимая, что точно ничего не будет.
– Не сейчас, говорю!
– А когда?
– Как приедешь! – и сама восхитилась своей мысли – Вот едь, и знай, что я тут жду тебя…
– Ага, завидного жениха-то с квартирой – пробурчал я.
– Дурак!
Дорогой на вокзал я был мрачен. Злился на маму, на Алису. Уже не хотел квартиру, не хотел поезд, не хотел чужой город. Я, конечно, во всеоружии, приготовился противостоять чужому присутствию – телефон и наушники при мне. Они там пусть как хотят, в моем купе, но я сам по себе, я их не слышу, я их не вижу. А если будут угощать – спасибо, не надо, и даже жест заранее для того приготовил. И музыки накачал, и книжек…
В зале ожидания Алиса сказала мечтательно:
– Везет же тебе! Я думала, так только в кино бывает – умирает у тебя где-то там родственник, оставляет тебе наследство, потом ты едешь, путешествие, романтика…
Послушал Алиску и как-то сразу расправил плечи. И в поезд я уже садился путешественником, романтиком, счастливчиком, на которого неожиданно свалилось огромное состояние. Вот я сейчас поеду и всех там победю, а может побежду, и вернусь богатым и вполне бывалым, и Алиса торжественно мне вручит награду за все мои подвиги и старанья.
Чтобы сделать себе приятно еще раз вспомнил, как сказал своим женщинам, чтобы мне не писали и не звонили. «Когда нужно, сам позвоню». Сказал твердо, хмуря брови. Восхищение было в Алискиных глазах. Надо и впредь с ней построже. Да и в маминых глазах мелькнуло удивление, может даже гордость.