Между тем странный программист каким-то безошибочным чутьем угадывая существо, близкое по духу, обернулся и прямо посмотрел на женщину в тюлевой юбке. Передвигаясь мелкими приставными шагами и покачиваясь, как канатоходец над пропастью, он придвинулся к ней, наклонился и сказал в самое ухо:
– Мне надо на работу.
Она испуганно отпрянула и закрыла сумку руками.
– Я на работу еду. Мне надо работать, – доверительно повторил он.
Она озиралась, отыскивая в окружающих сочувствия или хоть какое-то объяснение. Все старательно отворачивались, опасаясь, что придется ввязываться в некрасивые и длительные препирательства с сумасшедшим. Поняв, что другим на нее плевать, она несмело посмотрела на мужчину и ответила:
– Я ребёнка везу в детский сад.
– А я еду на работу.
– А я ребенка везу в детский сад, – она раскрыла ладони и показала цыпленка. Лицо сумасшедшего расплылось в улыбке, он умиленно склонил набок голову, как бы говоря, ах, какой чудесный у вас ребенок. Она, ободренная, подвинулась, приглашая мужчину сесть и существенно тесня даму справа. Последней даже пришлось встать, и она разгневанно тянула губы, и так слишком растянутые косметологической процедурой.
Свихнувшийся программист и дама с цыпленком разговаривали друг с другом несколько остановок. Я не слышала, о чем они говорили, но лица их были доверчивы и воодушевлены.
На Октябрьской они вышли. Программист по-прежнему шел на работу, а дама с цыпленком вела ребенка в детский сад. Я шла за ними, думая, что в этом сумасшедшем городе два безумия только что нашли друг друга. Где-то в переходе печально наигрывал саксофон.
Другая история
Дедуля в спортивном костюме, с рваной сумкой «динамо» на плече, беспомощно озирался в вагоне. Я уступила. На следующей остановке освободилось место рядом с ним. Едва я села, как дедушка сразу стал рассказывать, даже не мне, а куда-то в сторону. Я из вежливости склонилась и прислушалась к нему.
«Купил я бритву, а она не работает, отвез в ремонт, там разобрали. Поломку не нашли, но деньги, сказали, плати. А за что платить, если бритва не работает? Оказалось, ее нужно в розетке подержать, чтобы аккумулятор зарядился. Я ж не знал, мне в магазине не сказали. А я провод в мастерской забыл, и теперь еду, а сам думаю, вдруг скажут, что нету провода. А я, понимаешь, привык бриться. Второй день небритый хожу, стыдно. Не переношу небритых. И пузатых не люблю. Вылезут из своих мерседесов – стыдно. Я ему говорю, телогрейку и в лес двадцать километров. А он, меня и так девки любят.
Смотрела вчера игру? А я не пошел, бритву менять поехал. Если б они с Испанией играли, я бы пошел. Я же футболист. В сборной России. Играл за Динамо. А до этого за Минск. Но счастливый билет мне дали в Туле. Я родом из Тульской области, из Белева. Слышала? Да откуда тебе? Смотри, я тебе покажу, – он достал фотографии из паспорта, две черно-белые и одна цветная. – Это шестьдесят шестой год, вот, видишь, карандашом написано, я в Минске. А это семьдесят пятый, уже в Москве. А это недавно, пять лет назад, тут я детей тренирую. Сейчас-то мне уж семьдесят пять».