– Папа! – зовёт Руслан, держится руками за пол и неуклюже поднимает попу. Делает неуверенные шаги.
– Иди сюда, малыш, – я успеваю достать телефон и запечатлеть первые шаги нашего мальчика. То, как он доходит и виснет у Адлана на шее. Джулия идёт ко мне и обнимает. Так много счастья, что оно вот-вот проломит грудную клетку. Я смеюсь, Джулия роняет меня на пол и целует.
– Ты холосая, мама.
Мы лежим на полу. Я в объятьях Адлана. Смотрим, как дети играют.
– Ты ведь не отдашь Джулию Яне?
– Нет.
– Что она говорила?
– Что полицию вызовет, – я заволновалась и посмотрела на Адлана.
– И? Это ведь плохо. Полиция заберет Джулию, а меня могут обвинить в преступлении.
– Ничего не будет. Ей грозит статья за жестокое обращение с ребеноком. Она ведь и дня с Джулией не провела. Сейчас опека и наш адвокат инициировали процедуру лишения ее родительских прав. За небольшое вознаграждение мы договорились, что они не будут отдавать Джулию в дом малютки. Тест ДНК подтвердил, что я её дядя и по закону могу удочерить Джулию, – я оседлала его.
– Какой ты у меня умный. Ты так хорошо все придумал. Спасибо тебе. За все, – наклоняюсь и целую его, он сжимает мою талию. – А я на права сдала.
– Все хорошо прошло?
– Да, – задумываюсь рассказывать, или нет о том, что случилось сегодня.
– Юля? Говори уже, – удивительно, как он понимает меня без слов, читает, как открытую книгу.
– Знаешь. Сегодня, когда я сдавала город, за нами ехал джип.
– И что? По городу много джипов ездит.
– Но этот конкретный я вижу слишком часто. На протяжении нескольких месяцев.
– И ты молчала?
– Я не знаю. Брось. Это просто глупости. Мне показалось. – Адлан ссаживает меня с себя.
– Ты номер запомнила?
– Да, – набирает номер охраны. – Говори, Юля.
Юля
Раннее утро. Я пытаюсь подавить зевоту, выезжаю на пустынную часть дороги. Позади остается коттеджный поселок, а по бокам бескрайние поля, которые еще не застроены. По зелёной траве стелится туман, а багряное солнце лениво выползает из-за горизонта.
Включаю любимую радиостанцию, пытаясь проснуться окончательно.
Сегодня сделала тест и впервые за долгое время, он показал две полоски. Я, пока, ничего не сообщала Адлану. Хотелось убедиться. Поэтому с утра пораньше я еду в больницу.
Эти несколько месяцев стали настоящим испытанием для нашей семьи. Органы опеки, осаждающие наш дом, придирались к каждой мелочи. Несмотря на то, что мы живём вполне обеспеченно, нашли к чему придраться. Их приход был похож на рейдерский захват. Лазили по холодильнику, придрались, что на рыбе и мясе не стоят даты. Что в ванной висят не подписанные полотенца. И мои слова, что дети маленькие и не умеют ещё читать, не имели никакого значения.