Мне было все равно на эту эгоистичную суку, которая только и делала, что развлекалась за наш счёт, она никогда не вызывала во мне нежных чувств, матерью ее называть у меня язык не поворачивался, да и взрослым уже был. Отправили ее на лечение, брат тогда ещё ходить и не начал. Три года она пробыла в клинике в Швейцарии, в это время отец завёл любовницу, и появилась Лейла.
Вернулась она в нормальном состоянии, пока отец не забрал младшую дочь и не сказал, что та будет жить с нами. Восприняла она это нормально. Так мы думали долгое время. Отстранилась ото всех нас и взялась за воспитание Чарльза, никому его не давала, и близко нельзя было подойти, мы ничего и не подозревали, думали, у неё проснулся материнский инстинкт. Не хотели мешать, после того, что ей пришлось пережить. Мы их не трогали, жили они отдельно в доме, где сейчас живет брат.
Были рады, что с ней все нормально даже в таком положении дел. Пока в семилетнем возрасте Чарльз, как, по её словам, не упал случайно со ступенек. Попав в больницу, мы узнали, что ребёнок подвергается постоянному физическому и моральному насилию со стороны родительницы, каждые раскрывающиеся факты все больше приводили нас в шок. Гематомы по всему телу, свежие и старые, исхудавший до костей, на него было больно смотреть, когда мы все же открыли глаза, увидели шокирующую правду. Поначалу даже не поверили словам доктора, что синяки оставлены не от случайного падения. Приказал напичкать дом камерами и не прогадал, все, о чем сообщил доктор, оказалось правдой.
То, как она поступала со своим сыном: избивала, называла его маленьким ублюдком, сломало меня, разрушило представление о семье и любви. Отец тогда страдал от непонимания происходящего и неверия, пытался оправдать эту мразь, наверное, не хотел принимать эту позорную действительность и не мог взять на себя ответственность. Я понял, что ей это может сойти с рук. Отец чувствовал свою вину в ранее случившемся похищении, в том, какой она стала. Он был не готов сделать должное.
Мой же разум не был затуманен разными нелепыми сомнениями. Для меня был только один факт. Она издевалась над маленьким ребёнком и это она скинула его со ступенек. В моих глазах она уже не была человеком или жертвой насилия. Гнида, от которой избавился без каких-либо сожалений. Диего взял на себя все сложности с заметанием следов и всем сообщил, что у неё случился передоз. Отец, конечно, не поверил, но ничего не сказал, но я по взгляду понимал, он знает, что произошло на самом деле.
Это было мое первое и единственное убийство, которое я совершил собственными руками, обычно такими делами занимался начальник охраны, стоило только дать распоряжение, но с ней не сдержался, захотелось расправиться с ней лично.